— Ты знаешь, где меня найти, когда придёшь в себя.
— Конечно. Если только кто-то ещё не возьмет за привычку посещать самый грязный бар Атланты.
— Думаю, я монополизировал эту нишу рынка.
Он обхватывает рукой моё горло и притягивает меня к себе для последнего поцелуя, который оставляет на моих губах обжигающий след. Я почти разочарована, глядя, как он уходит, а его прикосновение все ещё остаётся на моей коже.
К концу дня мои плечи обычно становятся такими жесткими от напряжения, что поднимаются к ушам. Учитывая, как началась ночь, я должна была бы чувствовать себя истощенной и напряженной, но, мысленно просканировав всё тело, я не ощущаю ничего, кроме легкости.
Свободы.
Дрю дал мне разрядку, возможность выплеснуть всё эмоции, которые боролись за внимание в моей голове. Секс всегда был отличным способом снять стресс, но никогда раньше он не снимал его полностью. Он не стал задерживаться на разговорах в подушку или любезностях, как это делает большинство людей, что очень приятно.
Этот размытый промежуток между удовольствием и прощанием очень сложен. Заманчиво излить душу тому, кто не имеет никакого отношения к твоей жизни. Однажды один парень практически умолял меня стать моим психотерапевтом на ночь. В итоге вместо пустой головы получилась полная.
Вот почему никто не остается на ночь. Никто не может задавать личные вопросы, которые кажутся хорошей идеей, пока не заходят слишком далеко. И никто, даже мой бывший Генри, не может сказать, «я тебя люблю».
Я люблю тебя – слова, которые имеют достаточно веса, чтобы потопить корабль.
И всё же некоторые люди разбрасываются этими словами, как купонами, как будто их легко использовать и выбросить. Может быть, у некоторых людей действительно есть столько любви, чтобы её раздать, но я им не верю. Как кто-то может быть настолько полон эмоций?
Во время одной ужасной встречи Томас, какой-то артистичный парень, который настаивал на том, что курить сигареты – это «по-европейски», произнес эти слова во время перепихона номер два.
Это была определенно одна из тех горячих фраз, которые, возможно, означали: «Я люблю твоё тело» или «Мне нравится трахать тебя», но мне было и остается всё равно. Я вежливо отстранилась от него, передала ему одежду и снова проводила его к двери.
Правило секса на одну ночь – это закон, который ещё ни разу не подвёл.
Я натягиваю безразмерную футболку и отправляю смс Каре с просбью поговорить по душам. Несмотря на послеполуночное время, я знаю, что моя единственная подруга не спит и проверяет задания.
Она из тех людей, которые продуктивны в самые нетрадиционные часы. В те семестры, когда мы жили вместе в колледже, её почти не было дома: она была либо на квартире у подруги или парня, либо в библиотеке.
Но наше общее стремление к академической валидности было частью того, почему мы так хорошо сходились. Тот факт, что мы работали в совершенно разных областях, помог нам не быть конкурентами, а стать друг для друга самыми большими сторонниками.
Сейчас она находится в авангарде исследований, защищая докторскую диссертацию по молекулярной физике в Итаке. Даже в двадцать пять лет она вносит признанный во всем мире вклад в эту область. Однажды я, возможно, окажусь в толпе на вручении награды за открытие, которое она сделает и которое будет увековечено в учебниках.
Пока я жду её звонка, достаю из-под раковины дезинфицирующее средство и тряпку. Можете называть меня привередой, сколько угодно, но я не смогу спокойно смотреть на свой стол, пока он не будет вымыт.
— Привет, — я слышу тонкий перестук клавиш с её стороны. У неё одна из тех клавиатур, которые по ощущениям напоминают печатную машинку; она излишне громкая, но ей это нравится. — Только что выгнала ещё одного незнакомца из своей квартиры?
— Да, но мне не нравится, что ты их так называешь. Это жутко.
Думать о том, чтобы привести незнакомцев в свою квартиру, гораздо приятнее, когда я не задумываюсь о последствиях, связанных с этими незнакомцами.
— Ну, тебе нужно быть более осторожной в этом вопросе.
— Ты снова смотришь «Криминальные умы»?
Её беспокойство о моей жизни основано на её нынешней телевизионной одержимости. Когда она пересматривала «Сплетницу», была чертовски заинтересована в том, чтобы избавить меня от пристрастия к черным топам и джинсам.
Моя постоянная усталость от принятия решений делает мой минималистичный шкаф скорее необходимостью, чем бунтом против консьюмеризма.
На это она отвечает своим раздражающим, но точным обвинением: