— Ты был гораздо добрее ко мне, когда у меня были волосы, — ноет Крейг.
— Ты гораздо меньше действовал мне на нервы, когда у тебя были волосы, — бормочу я, и мой комментарий окончательно добивает её.
Её напряженные плечи чуть расправляются, и она делает ещё один глоток, а тоненький смех становится музыкой для моих ушей. Наша беседа протекает легко и непринужденно, как и при нашей первой встрече.
Только когда она выпивает уже третью рюмку, я наконец спрашиваю:
— Ты пьёшь, чтобы утопиться сегодня вечером?
— Я бездомная, — говорит она, заставляя мои глаза слегка расшириться от этой новости. — Ну, точнее, без квартиры. Я пришла домой и обнаружила, что трубы лопнули и всё испортили. Понятия не имею, сколько времени это займёт, и почти уверена, что мне придётся покупать новую мебель.
— Тебе негде остановиться?
— У меня есть варианты, но все они дерьмовые. Ты когда-нибудь находился рядом с молодоженами в замкнутом пространстве в течение какого-то времени? — говорит она, вертя свой стакан так, что кубики льда слегка звенят.
— Нет, но это похоже на особый вид психологической пытки.
— И они только что узнали, что ждут ребёнка. Мне сказали никому не говорить, но я тебя не знаю, так что какая, к черту, разница?
Она продолжает, и кажется, что у неё в запасе не одна бутылка.
— Значит, больше никого нет? — спрашиваю я, и глупая идея укореняется в глубине моего сознания.
— Я действительно пытаюсь найти альтернативу. Мне говорили, что со мной очень тяжело жить, так что я бы предпочла уберечь от этой участи всех, кого знаю, — она напрягается, губы сжимаются в плотную линию, словно она повторяет чьи-то слова.
— Ты меня не знаешь. Ну, ты знаешь меня лучше, чем незнакомец из интернета. И если я могу справиться с Крейгом, я могу справиться с чем угодно.
— Жалеешь меня? Это здорово. Чёртов завсегдатай самого безвкусного бара Атланты жалеет меня.
— Это не самый безвкусный бар. В нескольких кварталах отсюда есть танцплощадка, которая определенно занимает первое место, — это тематический спагетти-вестерн, и да, там все так плохо, как кажется. — И это не жалость. Я не думаю, что кто-то мог бы пожалеть тебя, даже если бы попытался. Я просто пытаюсь наработать хорошую карму.
Да, карму, а не тот факт, что рядом с ней я чувствую себя самим собой. Это не совсем так. Я чувствую себя кем-то новым, как будто реальность раскололась, и это та версия меня, которая существовала бы, если я жил нормальной жизнью, где я был бы обычным парнем в случайном баре, достаточно удачливым, чтобы она бросила на меня второй взгляд.
— Значит, ты собираешься снять мне комнату, потому что хочешь помириться со Вселенной? У тебя, должно быть, есть какой-то крупный космический долг, — говорит она, и на её лице появляется веселье.
Я пожимаю плечами:
— У меня есть место, так почему бы и нет?
Не на чердаке. Но у меня есть другое место, которое больше похоже на гостевую квартиру, чем на что-либо другое, обставленную в стиле моего некогда успешного бизнеса, но в значительной степени лишенную каких-либо личных штрихов.
— Я не собираюсь с тобой спать, — говорит она с силой захлопнувшейся двери.
— Я не для этого предлагаю. Карму помнишь? Ну, и, возможно, у меня есть скрытый мотив – узнать твоё имя.
Она улыбается, и я чувствую, как медленно опускаются её стены, пока мы ходим туда-сюда. Её конечности заметно ослабевают, когда я заверяю её, что действительно не против эксцентричности, и отмечаю, что я ей не очень-то нравлюсь, так что что же худшего может случиться?
Она размышляет над этим вопросом, а я в это время молюсь, чтобы моё отчаяние не просочилось сквозь разговор – хотя отчаяние как раз и есть то, что я испытываю. Я был рядом с ней лишь в небольших дозах, но эти моменты были преображающими. И я хочу большего, – хочу втянуть её в свою жизнь и посмотреть, что из этого получится.
Может быть, это мой эквивалент оздоровительного отдыха Эвелин.
— Крейг, — окликает она, привлекая внимание моего друга.
— Чем могу быть полезен? — говорит он, накидывая полотенце на плечо.
— Может, ты его приучишь к дому? — спрашивает она, и я не могу понять, шутит она или нет.
Крейг наклоняет голову вперед-назад, обдумывая вопрос:
— Гипотетически.
— Я не собака, — напоминаю я им.
Но она просто смотрит на свой напиток, покручивая его, пока принимает решение. Я делаю всё возможное, чтобы не задерживать дыхание.
— Хорошо, — наконец соглашается она. — Мы можем попробовать это сегодня вечером. Уже слишком поздно, чтобы я могла пойти куда-то ещё, кроме отеля.