— На конференции в Чикаго. Мы решили сделать ей сюрприз на выходные и купили билеты на хоккейный матч сегодня вечером. Лиам одержим хоккеем с прошлой зимы, так что мы решили показать ему, что такое настоящее дело. Он подходит к тому месту, где его сын все ещё цепляется за мою ногу, и взъерошивает его русые волосы:
— Это против твоей команды.
— Моей команды?
— «Кобры». Восходящие звезды лиги, — говорит он, объясняя тоном, подразумевающим, что я уже должен знать этот факт.
— О, конечно, — я киваю. Возможно, я видел что-то об этом некоторое время назад, но спорт никогда не был моим увлечением. Снимаю Лиама с ног и приседаю, чтобы его крошечное тельце могло забраться мне на плечи, а затем спрашиваю его отца: — Ты пришел сюда только для того, чтобы поговорить о спорте?
— Мы скучали по тебе, — говорит Джаред, но звучит это так, будто: ты должен был быть там. У Джареда поистине дар общаться в подтексте. — Как насчет того, чтобы устроить этим ребятам игру и поговорить.
— Я бы предпочел присоединиться к ним, — отмахиваюсь я.
Он бросает на меня один из тех взглядов, которые должны быть естественными в тот момент, когда ты допоздна меняешь подгузники и отстирываешь детскую блевотину с каждой своей рубашки. Это волшебный взгляд, который заставляет меня замолчать, включить телевизор для детей и выйти за ним на улицу.
Как только за нами закрывается дверь, Джаред начинает.
— Это из-за Уэса? Поэтому ты не идешь? Ему лучше... не лучше, но теперь он знает, как держать язык за зубами. Я понимаю, почему ты не хочешь больше находиться с ним в одной комнате, но ты должен появиться.
— Я уже прошёл через это.
Вот так.
Было много вещей, которые сделали наше последнее шоу чертовски ужасным. Одним из них было то, что я застал Уэса с моей девушкой, Эмили. Я не хотел предавать наши отношения огласке, потому что ненавидел любопытные взгляды и домыслы. В прошлых отношениях камеры и публикации в таблоидах делали всё происходящее больше похожим на спектакль, заставляя меня гадать, были ли поцелуи и объятия предназначены для меня или для фотографии, которую я найду на страницах какой-нибудь колонки сплетен. Эмили охотно согласилась, возможно, даже слишком охотно.
Перед самым началом шоу я вошел в зеленую комнату и увидел, что она лежит обнаженная на коленях Уэсли, лицом от меня. Но за мгновение до того, как я отступил, увидел Уэса. Он делал это не в первый раз, но я впервые видел, как это происходит. Все, о чем я мог думать, – по крайней мере, это происходит в последний раз.
Я никогда ничего не говорил, когда люди использовали меня как ступеньку, чтобы добраться до парней. В те времена я никогда не думал о себе много. Я рационализировал это, напоминая себе, что это просто цена, которую я должен заплатить, чтобы реализовать свою страсть. Что драма приведет лишь к потере того, что имеет наибольшее значение.
Джаред моргает и отшатывается назад, как будто я устранил единственную возможную причину избегать этой неразберихи:
— Тогда в чем дело?
Черт. Мне следовало просто подыграть его предположению. Но десять лет – долгий срок, чтобы держать обиду, и я никогда не был так расстроен, как должен был. Отношения никогда не казались мне искренними, как будто я готовился к их концу еще до того, как они начались.
Я подводил их под стандарты отношений, установленные моими родителями, но никогда не ожидал, что какая-либо женщина станет для меня идеальной второй половинкой.
— В баре возникла срочная необходимость, и я забыл зарегистрироваться. Забыл, что воссоединение, вероятно, означает, что мы будем более заняты. На следующей неделе я проведу собеседование с несколькими новыми барменами, чтобы не отставать.
В основном это правда. Я намерен пойти на следующую встречу под угрозой того, что Хартли наймет киллера, и мы нанимаем новых сотрудников, чтобы не отстать от роста бизнеса, но собеседования будет проводить Крейг, а не я.
— Ты будешь там в следующий раз?
Подозрительность в его голосе очевидна и оправдана. Встреча для воссоединения – не единственное мероприятие, которое я пропустил. Было много отпусков и приглашений провести вместе Пасху и День благодарения.
— Я буду там. Вы трое тянули соломинку, чтобы узнать, кто столкнется со мной? Была ли вообще засада?
— Я вызвался добровольцем, и засада была, но я спланировал её таким образом, — его слова напомнили мне о том, что мне всегда нравилось в нём больше всего. Он никогда не лгал и не зарывал себя так глубоко в раннюю могилу, к которой толкает слава. Он лучший из нас. Тот, кто выбрался относительно невредимым. — Ты знаешь, что у меня есть лишний билет на игру.