В итоге мы оба оказываемся в плексигласовом пузыре лицом к лицу с одной из выдр.
— Знаешь, я даже рад, что проиграл наше пари, — говорит Крейг, не отрывая глаз от милого существа перед нами.
— Наше пари?
— Да. Я был уверен, что ты вернёшься и вы снова переспите, — непринужденно напоминает он мне.
— Откуда ты знаешь, что мы этого не сделали?
— Потому что вы, ребята, смотрите друг на друга с неловкой тоской, которая напоминает мне о старших классах. Но мне приятно, что ты рядом, так что я рад, что ты не снимаешь штаны.
Внезапно в маленьком помещении возникает ощущение клаустрофобии, когда Крейг пригласил неловкую правду в тесное пространство вместе с нами.
— Нам лучше перебазироваться, пока кто-нибудь из родителей не пришёл и не накричал на нас.
— К черту этих детей, — заявляет он, но следует за мной, пока я выхожу наружу.
Я опускаюсь на место рядом с Дрю, позволяя Крейгу направлять нашу траекторию движения через пространство.
Пока мы проходим через экспонаты, в основном молчим, пока Крейг не пытается убедить ребёнка, что золотые рыбки ядовиты. Ребёнок просто смотрит на него, называя Крейга безволосым идиотом.
Пока мы ходим туда-сюда, я начинаю замечать, насколько непоседлив Дрю. Если мы проходим мимо группы людей, он натягивает кепку или отходит назад, если вокруг какого-то аквариума толпится народ.
После третьего раза, когда он опускает кепку на лицо, я дергаю его за рукав, чтобы привлечь внимание.
— Эй, мы можем уйти, если ты не в порядке.
— Нет, я хочу быть здесь. Как ещё я смогу видеть, что ты таращишься, как маленький ребёнок? Я забыл, каково это, когда кто-то видит это в первый раз.
Он ободряюще улыбается мне, и я почти верю.
Я не буду настаивать, если он этого не хочет. Бросаю последний взгляд на Дрю и пробираюсь сквозь толпу, чтобы догнать Крейга, пока над ним не начали издеваться подростки.
Наша следующая остановка – комната лунного желе (пр. вид медуз). Из всех существ, с которыми мы столкнулись, эти притягивают меня больше всего. Я могла бы стоять здесь часами, просто наблюдая, как они бесцельно дрейфуют, их полупрозрачные тела ритмично пульсируют. Я почти завидую их безмозглым, гипнотическим формам.
Каково это – так мало заботиться? Просто существовать? Если реинкарнация реальна, то стать лунным желе в другой жизни не так уж и плохо.
Есть что-то потустороннее в том, как сияние аквариума отражается в глубокой зелени глаз Дрю. Я ничего не могу с собой поделать: стремление запечатлеть идеальные моменты – глубоко укоренившаяся привычка.
У меня с собой только телефон, и я быстро настраиваю экспозицию, прежде чем поднять его вверх. Дважды нажимаю на кнопку съемки, прежде чем он обращает на меня внимание.
— Красиво, правда?
Он спрашивает о светящихся медузах, но это не меняет моего ответа:
— Да, безусловно.
— Ты знаешь, что они живут всего около года.
Он указывает на бесцельно движущиеся существа.
— В твоих документальных фильмах об этом рассказывают?
— Возможно, но я просто читаю табличку, — говорит он с той же ухмылкой.
Прежде чем я успеваю ответить, голос Крейга становится громче, когда он доходит до нас, призывая поторопиться.
Напряжение излучает Дрю, когда мы доходим до последнего экспоната. Я думала, что Дрю шутит насчёт акул и что он просто любит избегать их, когда есть такая возможность. Но, судя по его костедробительной хватке, способной нанести необратимый ущерб моей руке, я меняю свою оценку на иррациональный страх. Он хватает меня за руку, как только мы входим на выставку, и не отпускает, пока не доходим до сувенирного магазина.
Крейг, в порыве гениальности или безумия, решает, что нам всем нужны одинаковые шапки, которые выглядят так, будто крошечная акула кусает нас за макушку.
— Я её не надену. — Говорит Дрю, скрещивая руки.
— Она буквально сделана из ткани. Только для фотографии, а потом можешь сразу снять!
Крейг хнычет, болтая шапкой перед лицом своего друга.
Я поднимаю руку, привлекая их внимание, чтобы сказать:
— Я бы хотела наложить вето на фотографии.
— Да ладно, ребята, с вами неинтересно. Мне было весело, и я просто хочу, чтобы мне было что вспомнить, — продолжает Крейг, практически умоляя.
— Я одену её, если ты будешь в кадре, — говорит мне Дрю, его голос становится мягче, улавливая мой дискомфорт. — Было бы здорово запомнить сегодняшний день.
— Хорошо. Но только если ты будешь носить шапку всю дорогу домой, — уступаю я.
— Договорились.