То, что слишком легко далось мне в последние несколько лет, хотя «Fool’s Gambit» остался лишь воспоминанием. Ну, до тех пор, пока сегодня не вступили в силу условия древних контрактов.
— Мне было двадцать три, когда я его подписал. Как ты думаешь, насколько хорошо я умел принимать решения в те времена? — моя защита звучит неубедительно, но меня это не волнует.
Я был другим человеком, когда подписывал контракт десять лет назад, когда я ещё был влюблен в музыку. Чёрт, когда я ещё мог играть музыку. А возможность играть – это основной фактор в этой сделке, который я не могу раскрыть, потому что это может не сработать.
Дело не в том, что у меня сломана рука или что-то физически не так. Нет, это было бы слишком просто, что-то, что люди могли легко увидеть и понять. Вместо этого, с того дня, как всё закончилось, в моём мозгу что-то разболталось и не встало на место.
— Не могу дождаться момента, когда смогу сказать комнате, полной адвокатов, что мой клиент забыл, что его лобная доля была не полностью развита, когда он подписывал юридически обязывающий документ.
— Спасибо, что согласилась, — шучу я, надеясь, что всплеск сарказма разрядит обстановку.
Но этого не происходит, и я знаю, что она держится за переносицу, как она делает всякий раз, когда раздражается на меня, когда говорит:
— Пожалуйста, послушай хоть раз. Все остальные согласились. Они все пришли, кроме тебя. И руководители устраивают мне ад. У меня теперь есть и другие клиенты, благодаря тебе.
— Даже Джаред?
Не то чтобы это был вопрос. Наш ритм-гитарист всегда был приверженцем правил.
— Да, даже наш любимый папаша-домосед жертвует семейным временем, чтобы всё получилось. Итак, ты можешь просто согласиться на воссоединение? Это всего лишь один вечер, — да, один вечер плюс репетиции и встречи, которые предшествуют ему. — Ты сможешь посидеть в углу со своими барабанами и пожать пару рук, а потом забыть, что ты вообще был суперзвездой.
Воссоединение. Одно из условий распада «Fool’s Gambit». И последний способ для лейбла получить ещё немного денег, хотя мы уже вернули их вложения с лихвой.
«Fool’s Gambit»: Четыре парня из Теннесси, которые разобьют ваше сердце, а потом восстановят его всего за одну песню.
Этот заголовок положил начало всему.
Наша музыка до сих пор попадает в плейлисты поп-хитов. Моя сестра, Эвелин, считает своей миссией присылать мне последние фанфики, которые она нашла в недрах интернета. Хотя я скорее выцарапаю себе глаза, чем прочту хоть один, меня искренне поражает, как много новых и необычных сюжетов продолжают появляться на свет.
— Поп-звездой, — поправляю я её, чтобы ещё больше раззадорить, но между ними есть разница.
Поп-звезда – это должностная инструкция. Суперзвезда – это почетное звание, которое ты получаешь, источая харизму и целуя младенцев. Я никогда не был любителем обниматься с младенцами. Общение с фанатами никогда не давалось мне легко, и по какой-то причине это семантическое различие имеет значение.
Если отбросить семантику, меня официально загнали в угол. Я знаю, что подписал этот контракт, по крайней мере, концептуально. Я просто думал, что у меня будет больше времени – да, я откладывал наем юридической команды, чтобы освободить себя от этого обязательства, но с годами это казалось все менее и менее срочным. Так было до сегодняшнего дня. А с учетом того, что лейбл, очевидно, вливает деньги в этот проект, я в полной заднице.
Абсолютный пиздец.
— Мне все равно, хочешь ли ты, чтобы тебя признали королем Литвы. Просто появись, — Хартли вздыхает, её терпение подходит к концу.
— Хорошо, тогда мы устраиваем вечеринку в «Полупамяти».
Глупое условие – требовать, чтобы местом проведения был мой бар, но я должен выйти из этого, выиграв хотя бы одну битву.
— Меня это устраивает. Я счастлива, пока мне не нужно нанимать кого-то, чтобы тащить твою задницу к месту проведения мероприятия.
И я ни секунды не сомневаюсь, что она так и сделает, если действительно сочтет это необходимым.
— Ладно, — покорно соглашаюсь я.
— Клянусь, если ты не придешь, я убью тебя сама. Твоя многомиллионная задница, может быть, и сможет оправиться от этого, но я – нет.
— Я сказал, что приду, значит, приду.
— Хорошо, — говорит она, наконец-то почувствовав облегчение.
Она отличный агент и ещё более замечательный человек за то, что терпела меня все эти годы. Мир может воспринимать меня как самого неважного члена «Fool’s Gambit», участника группы, который никогда не привносил ничего особенного и лишен индивидуальности, но Хартли держала меня за руку на каждом шагу, и я не подведу её сейчас, когда на кону стоит её голова, а не моя.