— Почему все сегодня не в духе? — полусерьезно ворчу я.
Крейг соглашается с Лейси и говорит так, будто меня здесь нет:
— Извини, его ещё не кормили, поэтому он немного ворчит.
Когда она откидывает голову назад и смеётся, мне уже все равно, какое дерьмо несёт Крейг. Я бы встал на сцене и позволил себя освистать, если бы это означало, что я смогу услышать этот полный, несдерживаемый звук.
— Не волнуйся, я всё оплачу, — говорит она, подмигивая.
Как же, оплатит она. Меня всё ещё искренне волнует, как она питалась до того, как переехала ко мне.
— Пойдем, пока вы двое не разорвали в клочья остатки моего достоинства, — говорю я, глядя на Лейси, улавливая блеск в её глазах.
Это как увидеть звезду, пробивающуюся сквозь облака в пасмурную ночь, – неожиданно и совершенно очаровательно.
После того как Крейг практически выгнал нас, мы направились к её машине, и я замечаю, что шаг Лейси замедлился, а тело слегка переминается с ноги на ногу.
— Ты хромаешь. Почему ты хромаешь?
— Нет, не хромаю, — настаивает она, выпрямляя осанку, стараясь соответствовать моему шагу, как будто это может замаскировать неровную походку.
Я двигаюсь перед ней, чтобы остановить болезненное продвижение.
— Тогда ковыляешь. Почему ты ковыляешь, как будто тебе больно?
— Я также не ковыляю.
Я смотрю на неё сверху вниз:
— Тогда зомби-шарканье. Я могу продолжить, если хочешь.
Проходят долгие секунды, прежде чем она хмыкает:
— Я просто натолкнулась на что-то на работе.
— Это было так сложно? — спрашиваю я, а она, вероятно, чувствует себя как в корневом канале. — Хорошо, садись ко мне на спину.
Я поворачиваюсь и без раздумий приседаю.
— Я взрослая женщина. Я не полезу к тебе на спину посреди тротуара.
— Даже взрослым женщинам иногда нужно, чтобы о них кто-то заботился. Садись ко мне на спину, или я перекину тебя через плечо.
И мы оба знаем, что так и будет, поэтому вместо того, чтобы сопротивляться, она забирается ко мне на спину. Мои руки обхватывают её бедра, фиксируя на месте. Боже. То, как её тело прижимается к моему, опасно. Мои джинсы теснеют от прикосновения, и я благодарен ей за то, что она не может видеть, что этот момент делает со мной.
Когда я возвращаю её в вертикальное положение, она бормочет:
— Я начинаю понимать, почему Крейг был по уши в твоём дерьме.
— Я всё слышал, — говорю я, слегка поворачиваясь к ней. Надеюсь, она не заметит, как мои глаза переходят на её губы, когда отмечаю мизерное расстояние между нашими ртами.
— Ты должен был. Я буквально рядом с твоим ухом.
Когда мы доходим до её машины, я пытаюсь настоять на том, чтобы сесть за руль, но я ни за что на свете не сяду за руль её драгоценной «Субару». Всякий раз, когда она пересаживается на своё место, выражение её лица искажается. Пытаюсь открыть рот, чтобы прокомментировать, но она оглядывается, словно предвидя, что я собираюсь сказать.
Я начал замечать, как сильно её беспокоит признание слабости. Она скорее предпочтет, чтобы разделочная доска упала ей на голову, чем попросит меня о помощи, поэтому я опустил всю посуду в шкафы, чтобы она могла легко до неё дотянуться. Она злилась на меня, когда заметила это? Конечно, но это справедливая цена за то, чтобы она не получила сотрясение мозга, готовя завтрак каждое утро.
Посуда – это одно, а если она действительно травмируется, то это уже совсем другая история. Я готов проиграть мелкие, незначительные сражения, но я выиграю войну, когда нужно будет убедиться, что с ней все в порядке.
Мы паркуемся, и прежде чем она успевает сделать это сама, я хватаю её чемодан и сумку, получая, как вы уже догадались, ещё один взгляд. Но в этом взгляде есть лишь легкий намёк на облегчение.
Оказавшись внутри, я устраиваюсь на новом диване из дубленой кожи, ожидая, пока она подготовится к просмотру документального фильма, который она согласилась посмотреть. На каждые четыре её фильма ужасов мне достается один эпизод.
Теперь, когда я обращаю на это внимание, её скованные движения становятся очевидными, когда она устраивается рядом со мной на диване. Она смотрит вниз, несколько раз моргает в замешательстве, а затем проводит рукой по мягкой коричневой коже. От этого движения горловина её футболки сползает с плеча.
Я делаю резкий вдох, замечая темно-синий синяк на её коже.
— Лейси. Ты сказала, что с тобой всё в порядке, — говорю я отрывистым тоном, стараясь не спугнуть её яростью, которая нарастает во мне, направленная не на неё, а на то, как она оказалась в таком положении.