— Мы с Тёмным Лордом… — задумчиво протянула Оливия, игнорируя лёгкое онемение половины лица и звон в ухе, переросший теперь в противный писк. — А вы, типа, дружбаны? Или любовники? — Её мозг генерировал идиотские шутки, как защитный механизм, отвлекая от боли и галопом скачущего в грудной клетке сердца.
Эван мгновенно вспыхнул: его пальцы сомкнулись на её шее, сдавив так, что Оливия больше не могла сделать вдох. Панический ужас захлестнул её с головой, отдаваясь дикой пульсацией в висках, расширяя чёрные бездны зрачков. Она вцепилась в его запястья, силясь оторвать руки брата от себя, но у неё не получалось. Он душил её, а она ничего не могла сделать, только слабое «пусти» слетало с её губ, такое тихое — вряд ли Эван вообще его слышал.
— Мы будем вершить великие дела! Создадим новый мир, куда лучше этого. Он обещал мне метку, когда я докажу, что достоин! — Эван кричал на девушку, не обращая внимания на её хрипы и попытки освободиться. — Пока ты старательно уничтожаешь все плоды наших с отцом усилий!
В глазах у Оливии уже начало темнеть от нехватки кислорода, и она всерьёз испугалась, что сейчас он её убьёт. В голове мелькнула мысль использовать ноги, когтевранка разогнула колени, со всей силы пиная брата Мерлин знает куда. Скорее всего, попала она по голени, потому что Эван разжал руки, прошипев ругательства себе под нос, и отступил на пару шагов назад. Младшая Розье жадно задышала, хватая воздух ртом как рыба, вытащенная из воды, закашливаясь, всё ещё ощущая фантомное чувство давления на горле. Она обхватила шею рукой, пополам сгибаясь на стуле. Кажется, Эван не оценил её шутку…
— Твоё поведение — позор семьи! — продолжил брат, пыл которого теперь, кажется, немного поубавился. — Скажи, какого это — быть шлюхой предателя крови? Нравится? Разве так тебя воспитывал отец?
— Я сама себя воспитала, — выплюнула Оливия охрипшим голосом. У неё не осталось сил спорить, да и вряд ли она могла достучаться до брата и что-то доказать ему. Он не преследовал цели выслушать. Всё, чего хотел Эван — выплеснуть ярость, а повод на самом деле даже не имел большого значения. Главное, что он был.
— Ты хоть представляешь, какого мне было?! — Парень проигнорировал реплику Оливии, продолжая лить на неё поток гнева. — Чужой человек приходит ко мне и сообщает, что моя сестра ведёт себя как дешёвая проститутка! Прилюдно виснет на мерзавце Блэке!
— Там никого не было. — Ядовитый тон возвращался к девушке, ей снова хотелось огрызаться и бить в ответ.
— Достаточно того, что там был Снейп! Тупая ты идиотка. Хорошо ещё, что он будет держать язык за зубами и не станет болтать об этом. И тебе повезло, что твой жених уже закончил школу! Иначе свадьба бы точно сорвалась, твоими стараниями. — Вновь опустившись на парту, парень провёл рукой по волосам, тяжело выдыхая. — Как же я от тебя устал. От твоей непробиваемой тупости! Ты, наверное, думаешь, что умнее всех, но на самом деле это не так, раз ты не в состоянии понять важности планов отца. Он выдаёт тебя замуж, чтобы соединить два древнейших рода. — Эван размахивал палочкой в воздухе, жестикулируя руками, и Оливия надеялась, что он выткнет себе глаз. Свет в кабинете неприятно моргал, раздражая зрение. — Разве ты не видишь, что мы угасаем?! Волшебники вынуждены мешать свою кровь с погаными маглами, потому что нас осталось до смешного мало. Да папа делает тебе одолжение! Эйвери — безупречно чистый род, такой же древний, как наш. Мы же одни из священных двадцати восьми!
Оливия не разделяла энтузиазма брата, слушая его безумные речи с плохо скрываемым безразличием. Какая разница, чистая у волшебника кровь или нет, если как человек — он полное дерьмо? Но Эван считал иначе. Он горел тем, о чём говорил, и Оливия поняла, что этот Лорд отлично умеет промывать мозги. Когда-то давно, в детстве, они с Эваном не смущались «грязной» крови их двоюродной тётушки с маминой стороны, к которой ездили на каникулы во Францию. Женщина была рождена в браке волшебницы и магла, но её магический потенциал был сильнее, чем у многих чистокровных волшебников. Тётя Магдалина была замечательной, дети любили её, обожали гостить в её доме. И тогда Эван явно не думал так, как сейчас. Как интересно может повернуться жизнь…
— Да плевать я хотела на всё это, Эван. — Её голос прозвучал устало и тихо по сравнению с его. Оливия просто хотела поскорей покончить с этим бессмысленным разговором.
— Очень жаль, что для тебя это лишь пустой звук. — Парень вздохнул и вновь сменил локацию, остановившись возле сестры. — Мне тоже плевать на твои желания, знаешь ли. Глубоко похуй.
Его рука оказалась у лица девушки, и та дёрнулась назад, но он успел грубо ухватить её за щёки. Пальцы больно впивались в кожу, Оливия думала, что там точно останутся синяки. Она царапала его по рукам, брыкалась на стуле, но тем самым создавала только больше неудобств самой себе. Эвану её попытки вырваться наверняка казались смешными. Свободной рукой он наложил Инкарцеро, связав запястья сестры за её спиной, сделав её практически беспомощной.
— Я понимаю, что ты упрямая. Но тебе придётся подчиниться.
Девушке пришло в голову кое-что: она выгнула шею и резко рванула головой, освобождаясь от хватки, а потом укусила брата за руку, воспользовавшись его близостью и секундным замешательством. Он вскрикнул, обозвал её больной сукой, но это определённо стоило того. Оливия победно ухмылялась, любуясь следом от своих зубов на бледной коже его предплечья. Там, где в будущем будет красоваться уродливая чёрная метка.
— Можешь и дальше вести себя как отсталая, мне всё равно. — Эван потирал руку, морща лицо, и Оливия радовалась, что тоже сумела причинить ему боль. — Но я заставлю тебя слушаться. Если ещё хоть раз увижу Блэка рядом с тобой — расскажу отцу, и он запрёт тебя дома. Перейдёшь на домашнее обучение.
Парень улыбнулся, наклонившись к сестре, и заботливо поправил давно распавшуюся причёску, игнорируя явную неприязнь, появившуюся на её лице. Он аккуратно прошёлся пальцами по прядям у лица, заправляя их за ухо. А в следующий миг грубо дёрнул за волосы назад так, что девушка закричала.
— Ты меня поняла? — Оливии было безумно больно, но она упрямо молчала, не желая соглашаться с его условиями. Эван натянул сильней, и в глазах защипало. — Не слышу ответа, — пропел он, чуть ослабляя хватку.
Девушка всхлипнула, продолжая упорствовать. «Хрен тебе, братец, а не моё подчинение. Хоть оторви эти чёртовы волосы, всё равно не уступлю!», — пронеслось у неё в голове, и она заставила себя рассмеяться ему в лицо. Смех вышел жутковатым — её голос всё ещё хрипел. Эван, явно не ожидавший такой реакции, оттолкнул Оливию. Он отрывисто покачал головой, будто не веря, что состоит с этой сумасшедшей в родстве, и направился к выходу. Остановившись у самой двери, Эван добавил последнее:
— Это неважно, что ты не желаешь слушаться нас с отцом. У тебя всё равно нет выбора. Подумай над этим.
Замок на двери снова щёлкнул, на этот раз свидетельствуя о её открытии. Эван ушёл, и вместе с ним пропала его магия: верёвки растворились в воздухе, освобождая руки Оливии, свет в кабинете погас. Розье осталась сидеть в кромешной темноте, в одиночестве, полностью вымотанная произошедшим. С одной стороны, она испытала облегчение, что всё закончилось. Оливия так долго этого ждала, замучив себя опасениями, а теперь можно было перестать бояться и гадать, что именно сделает с ней брат. С другой же… То, что он сказал — это была чистой воды правда. У неё нет выбора. Отец и так не раз угрожал ей переводом на домашнее обучение, когда сын докладывал ему обо всех проступках Оливии. Эван, словно змей искуситель, убеждал его забрать дочь из Хогвартса, дабы уберечь от дурного влияния, но до сих пор девушке удавалось отстаивать своё. Пока что отец поддавался, но если он узнает о Сириусе… Мистер Розье сделает всё, чтобы не допустить позора.
Усталость сменилась раздражением и злостью. Вечные приказы и запреты тоннами давили на плечи Оливии. Чего стоит такая жизнь, которую скорее хотелось назвать существованием? Где каждый шаг необходимо обдумывать, просчитывать, не будет ли это противоречить ценностям чистокровных. Больше всего её злило, что отец прожил свои годы, окунулся в бурную реку молодости с головой, всегда поступая так, как считал нужным, никому не подчиняясь. Оливия была уверена — строптивый нрав достался ей именно от него. У них с матерью была любовь. Настоящая. Оливия прекрасно помнила рассказы родителей об их истории. Кристиана должны были женить на другой, но он так сильно влюбился в Марион, что наплевал на всех и женился на ней. Да, конечно, ему повезло, ведь девушка тоже была чистокровной волшебницей, пусть и не из такого древнего рода, как Розье. Да и родители Кристиана спустя какое-то время простили сыну его своевольность и вписали обратно в наследство, откуда уже успели вычеркнуть в порыве гнева. Так что для него всё обошлось без потерь. Но в случае Оливии ничего не будет так же.