— Зачем ему ещё два, когда в поместье уже есть он сам? — парировала Оливия, и девушки вновь расхохотались. Наверное, Нарцисса прекрасно понимала, каким был её муж, и не отрицала этого, защищая его перед родственницей. — Спасибо за приглашение, думаю, я воспользуюсь им, когда станет совсем невыносимо в этом доме и захочется сбежать.
— Какие у вас отношения с Рэнделлом? — поинтересовалась Малфой, поворачиваясь корпусом к Оливии. В её глазах загорелся интерес.
— Да никакие. — Розье пожала плечами. — Мы с ним не общаемся. Едва ли хоть раз поговорили нормально.
— Но это же ужасно! — искренне изумилась Нарцисса, хватая Оливию за руку. — Послушай, я знаю, что он тюфяк, по нему это видно. Но тебе надо брать инициативу на себя. Поверь мне, даже брак по расчёту может стать вполне сносным, если ты приложишь усилия.
— Ты любишь Люциуса? — спросила Оливия, игнорируя непрошенные советы.
Внезапный разговор по душам пробудил в ней огромное желание взять и рассказать Нарциссе всю правду про Блэка. Его кузина отчего-то вызывала доверие, но пока что Ви только раздумывала об этом, не рискуя так сразу, решив прощупать почву вопросом о чувствах. Нарцисса ответила не сразу. Сначала она тяжело вздохнула, устремив взгляд куда-то вдаль, потом слегка улыбнулась.
— Мне кажется, я смогу его полюбить. Я в это верю. Знаешь, он на самом деле намного лучше, чем кажется. По крайней мере он мне нравится, а я нравлюсь ему, и на первых порах этого достаточно.
Такой ответ разочаровал Оливию, и она передумала рассказывать Циссе про Блэка. Может, она и не осудит её, но уж точно не одобрит. Зато Розье захотелось спросить ещё кое-что, о чём ей вдруг подумалось. Правда, вопрос был деликатный, но ей было так любопытно, что она не могла справиться с этим. Это было против всех правил приличия, но, в конце концов, они сейчас были не на светском приёме, так что…
— Хм, Цисси? — аккуратно начала Оливия, пытаясь подобрать слова. — А что на счёт супружеских обязанностей? — Нарцисса вопросительно уставилась на неё, и Оливии пришлось переформулировать. — Я имею в виду, супружеский долг, понимаешь? — Розье многозначительно повела бровями, и на лице Нарциссы наконец отразилось понимание. Она рассмеялась.
— Мерлин, Оливия, — ласково проговорила она сквозь смех. — Ты ещё такой ребёнок. — Нарцисса провела рукой по волосам девушки, глядя на неё, как на несмышлёного первогодку, заблудившегося в Хогвартсе. Оливия была категорически не согласна с таким отношением к себе, поэтому возмущённо нахмурилась, отпрянув от Малфой и недовольно сложив руки на груди. Нарцисса была старше всего на каких-то пять лет, а говорила так, будто была умудрённой опытом женщиной.
— Я спрашиваю вполне серьёзно, — буркнула Оливия. — Если ты его не любишь, как вы постоянно исполняете этот дурацкий долг? А первая брачная ночь?! Это же просто кошмар!
— Ну, на самом деле, ты права. В первую брачную ночь я чуть с ума не сошла от страха, но Люциус… Он молодец, он был очень аккуратен. — Розье скривилась от подробностей, о которых она предпочла бы ничего не знать, но она сама задала этот вопрос, а потому было глупо теперь просить Малфой замолкнуть. — А потом это просто входит в привычку. Мы женаты уже три года, за это время я даже успела найти в этом определённое удовольствие.
— Ну всё, всё, хватит об этом, я уже жалею, что спросила, — прервала её Оливия, чувствуя, как краснеет.
Она могла в мельчайших подробностях обсуждать секс с Аделин, но со старшей кузиной это ощущалось неправильно. Нарцисса усмехнулась, но всё же перестала говорить. А потом вдруг потускнела и добавила ещё кое-что, шёпотом, не глядя на сестру и заламывая пальцы:
— У нас не получается завести ребёнка.
— Что? — Оливия опешила от такого неожиданного признания. Смысл слов дошёл до неё не сразу. — Ох, Мерлин, Цисси…
— Мы все три года пытаемся и пытаемся, но всё без толку. Это так удручает. — Голос Нарциссы сорвался, и девушка всхлипнула. — Доктора говорят, что всё в порядке, они не понимают, почему ничего не выходит. Говорят, нужно просто продолжать попытки. — Она закрыла лицо руками, и Оливия совсем растерялась.
— Ну, наверное, они знают, о чём говорят, ведь так? Думаю, не стоит так уж переживать по этому поводу. — Оливия неловко приобняла Нарциссу, придвигаясь ближе. Она понимала, что её утешения звучат нелепо, но ничего другого придумать не могла. — Всё у вас получится, Цисси, я уверена. Вы ещё нарожаете маленьких Малфоев, таких же противных и белобрысых, как Люциус, и, надеюсь, таких же красивых, как ты.
Нарцисса прыснула сквозь слёзы, а потом довольно быстро пришла в себя, извиняясь за истерику. Они сидели в саду ещё какое-то время, наслаждаясь приятной погодой, но вскоре явился эльф и сообщил, что собрание закончилось, так что Нарцисса попрощалась и отправилась домой вместе с мужем. Поместье вновь опустело. Эван потащился в тренировочный зал — громадное помещение, отведённое специально для отрабатывания различных заклинаний, а отец заперся в своём кабинете сразу после того, как чмокнул дочь в щёку, нормально поприветствовав и поздравив с окончанием шестого курса.
Оливия осталась совсем одна. Не то чтобы ей хотелось поболтать с братом, на которого она всё ещё ужасно злилась за утро, но она всё равно почувствовала себя очень одинокой. Розье поднялась к себе и плюхнулась на кровать, расстёгивая надоевшую уже блузку. Ей так сильно хотелось поговорить с Сириусом, это ощущалось практически болезненно. Она должна была поддержать его, успокоить, сказать, что всё будет хорошо. Метка Регулуса, должно быть, знатно подкосила его состояние.
Внезапно она подскочила с постели и подлетела к своему чемодану. Немного порывшись в вещах, Оливия выудила оттуда маленькое серебряное зеркальце, которое Сириус подарил ей на день рождения, и про которое она благополучно умудрилась забыть. Ей хотелось запрыгать от радости. В её ладони лежала самая настоящая возможность увидеть Сириуса прямо сейчас. Она раскрыла зеркало и сперва оценила своё отражение. Оставшись довольной, Оливия тихонько позвала:
— Сириус.
Ответа не последовало. Тогда она позвала ещё раз, чуть громче. Снова ничего. Она повторяла попытки раз двести, пока её мозг не перестал понимать смысл словосочетания Сириус Блэк, которое теперь звучало как какая-то белиберда. Розье сначала расстроилась, потом разозлилась, потом испугалась. Потом снова разозлилась.
— СИРИУС, МАТЬ ТВОЮ, БЛЭК! — заорала она на ни в чём не повинное зеркальце и со всей силы отшвырнула его в сторону, так и не получив ответа. Оно захлопнулось на лету и приземлилось на мягкий ковёр.
Хорошо, что кабинет отца и тренировочный зал находились в значительном отдалении от спальни Оливии, и никто, кроме эльфов, не мог услышать её крика. Она завалилась на подушки и сглотнула солёную слезу, скатившуюся по щеке. Голос рассудка подсказывал ей, что она просто очень устала, потому и психует. Что Сириус может быть чем-то занят. Но потом она поняла, что вообще-то Блэк должен сейчас ехать в поезде, и она не смогла придумать никаких оправданий, почему он её не услышал. Если только он не засунул зеркало на дно чемодана и не завалил его другими вещами.
Обида задушила девушку горькой волной. Неужели Сириус её даже не искал? Неужели не заметил её отсутствия в поезде? Она просто не могла в это поверить. Оливия снова встала и быстро достала пергамент и перо из ящика стола. На скорую руку написала короткое: «Сириус, ты говнюк, понятно тебе? Пошёл ты к чёрту! Идиот! Чтоб тебя прокляли летучемышиным сглазом».
А потом поняла, что не может это отправить, потому что не знает адреса дома дяди Блэка, и вообще у неё нет личной совы, а только общий семейный филин, который всегда сидит у отца в кабинете. Розье разозлилась ещё больше, разорвала пергамент в клочья и сожгла палочкой. Снова упав на кровать, девушка проплакала несколько минут, прежде чем заснула, вымотанная насыщенным событиями утром.