— Господин, мсье Долохов пытается выломать вашу дверь. Что прикажете делать?
— Впусти его немедленно, — сухо ответил Кристиан. Голубоватый луч Люмоса мелко дрожал в его руке. Оливии всё это не нравилось. Она поспешила вслед за отцом туда, где Антонин продолжал яростно стучать.
Ксавье мгновенно исполнил приказ своего мастера, одним щелчком пальцев отворив заднюю дверь. Долохов буквально ввалился внутрь, сбив собой большую и ужасно дорогую вазу, стоявшую у входа. Она столкнулась с полом и разлетелась на мелкие осколки, нервные эльфы тут же вернули всё как было. Антонин волочил за собой тело в мантии, тяжело дышал и кряхтел. Оливия во все глаза уставилась на развернувшуюся в поместье картину, пытаясь понять, что вообще происходит.
— Помоги мне, Крис, быстрее! — сипло рявкнул Долохов, и отец тут же подорвался с места, перехватывая из рук друга вялое тело.
Оно обмякло ещё больше, так что мистеру Розье пришлось схватить его покрепче. Антонин отдышался секунду, а потом поспешил на подмогу, взвалив одну до ужаса бледную руку, торчащую из-под мантии, себе на плечи. Кристиан сделал то же самое с другой рукой, и они оба потащили тихо стонущего человека в столовую. Эльфы взволнованно шептались между собой, их уши жалобно поджимались. Дейзи куда-то убежала, но быстро вернулась обратно с тряпкой в руках, принимаясь вытирать пол, на котором блестели какие-то пятна и грязные следы ботинок. Кто-то зажёг свет, и Оливия с ужасом увидела их цвет. Кроваво-красный.
Розье развернулась и бросилась догонять отца с Долоховым, которые уже укладывали тело на мягкий диван у камина. Голова откинулась назад, капюшон съехал, являя, наконец, личину того, кого приволок Долохов. Застыв в дверях, Оливия судорожно выдохнула, зажимая рот рукой. Белое как полотно лицо парня было искажено гримасой боли: тонкие, посиневшие губы плотно сжаты, глаза зажмурены. Тёмные волосы намокли и прилипли ко лбу и вискам. Острый кадык подрагивал, выделяясь на мертвенно-бледной шее.
Эван вернулся с задания Волдеморта.
— Что с ним случилось? — Голос отца был до неузнаваемости искажён паникой. Кристиан расстёгивал мантию сына трясущимися пальцами, быстро окрасившимися в красный.
— Мальчишка не справился, — сквозь зубы прорычал Антонин, сидя на корточках у камина и пытаясь разжечь огонь. — И это, блять, неудивительно! — Рыжее пламя вспыхнуло одновременно с восклицанием Долохова, жадно затрещав поленьями. Долохов поднялся и принял из рук мистера Розье мантию, насквозь пропитанную кровью. — Волдеморт отправил его на бойню, и я не понимаю, какого хрена!
Оливия стояла в стороне, вжавшись худыми лопатками в книжный шкаф, обхватив себя руками, и глядела на брата, больше похожего на восковую фигуру, застывшую в ужасных муках. Он почти не шевелился — видимо, ему было слишком больно, чтобы двигаться. Его рубашка оставалась белой только на закатанных рукавах и немного на воротнике, вся остальная ткань была ярко-алой. Отец расстегнул и её, обнажив слишком часто вздымающуюся грудь и напряжённый впалый живот Эвана.
— Мерлинова мать… — сорвалось с сухих губ Оливии, когда она увидела зияющую рану в самом центре солнечного сплетения.
Она казалась такой глубокой, будто доходила до самого позвоночника. По кругу от неё молниями расходились тёмные жилки капилляров, кожу словно подпалили. С каждым вдохом Эвана края раны расходились, а с каждым выдохом сходились обратно с мерзким хлюпающим звуком. Изнутри размеренными толчками выбрасывалась чистая, драгоценная волшебная кровь. Оливию замутило, и она подняла глаза на отца, но легче не стало.
Его руки уже были целиком покрыты кровью, словно на нём были красные перчатки. Кристиан пытался исцелить рану, но это не помогало. Долохов позвал эльфов, и те явились с тазиком тёплой воды и бинтами, но и перевязка не остановила кровотечение. Марля моментально пропитывалась кровью, и её приходилось менять на новую.
— Да что с ним такое?! — воскликнул мистер Розье, сдавив края раны пальцами. — Чем его поразило?
— Я не знаю. — Антонин метался по кабинету с пустым горшочком в руках в поисках летучего пороха. — Эван перешёл на ближний бой с Грюмом, я думал — всё, это конец! Но твой парень держался просто молодцом. Он проткнул этому чокнутому глаз палочкой, представляешь! Тот завопил, конечно, а потом что-то произошло. Аластор использовал невербальное, так что я понятия не имею, что это за проклятье, но оно чертовски сильное.
— Да уж, я вижу. — Кристиан пыхтел над сыном, старательно не давая новой порции крови пролиться. — Оливия, не стой столбом! Где у нас порох?
Девушку словно водой окатили. Всё это время она наблюдала за происходящим со стороны, ей казалось, что она видит это на экране магловского кино, а не в реальной жизни. Всё было размытым, нечётким. Но теперь она оттолкнулась от стены и на затёкших ногах постаралась как можно быстрее дойти до соседней кухни, взять мешочек с порохом и вернуться в столовую. Её босые ступни заледенели, хотя в доме уж точно не было холодно. Долохов принял мешок из её рук и высыпал горсть серого порошка в камин.
— Больница Святого Мунго, кабинет Эйлин Монгри, — быстро проговорил он и сунул голову прямо в огонь, на секунду полыхнувший зелёным. — Эйли! Эйли, ты здесь? — Сперва воцарилось молчание, и Оливия с замиранием сердца следила за торчащими ногами Долохова, надеясь, что на том конце ему ответят. — Слава Салазару! — с облегчением воскликнул Антонин. — Мне срочно нужна твоя помощь. Бери всех, кто хоть как-то знаком с ранениями от боевой магии, и тащи сюда! — Снова тишина, видимо, человек с другой стороны что-то говорил в ответ. — Я всё объясню потом, Эйли, тут парень сейчас нахрен откинется!
Словно в подтверждение его слов Эван вдруг протяжно застонал, сжимая пальцами обивку дивана. Его рана становилась всё хуже. Она чернела, и кровь, сочившаяся из неё, тоже. Вены вокруг раздувались, превратившись уже в целое дерево, тянущее свои корни до самого подбородка Эвана. Ветви распространились и на бледные руки, на левом предплечье они сливались с Тёмной Меткой. Стон превратился в какой-то совершенно жуткий вой, его веки раскрылись, показав белки закатившихся глаз.
В этот момент в комнате начали появляться люди в лимонных мантиях, переступая каминную решётку. Они несли в руках чемоданчики, зевали, прикрываясь ладонями, и наполняли столовую запахами лекарств. Всего пришло четверо колдомедиков, и Долохов впопыхах принялся вводить их в курс дела, подводя к дивану и оттаскивая Кристиана в сторону. Сейчас, когда за дело взялись профессионалы, их присутствие только мешало, поэтому Антонин взял Оливию под руку и увёл за собой в тихую кухню, где прямо на полу расселись эльфы с влажными глазами.
Последнее, что удалось увидеть Оливии, — как один из колдомедиков достал из чемоданчика какой-то бутылёк и обильно полил рану Эвана содержимым, отчего Розье закричал, барахтая руками по воздуху. После этого дверь в столовой закрылась, отрезав все звуки и оставив Оливию в прохладной тишине. Домовики всхлипывали, поднимаясь с пола и принимаясь заваривать успокаивающий чай с мятой, капать умиротворяющий бальзам в стаканы с водой и раздавать их мистеру Розье, Оливии и Долохову, который, впрочем, отмахнулся от предложенного.
Оливия сидела на высоком стуле, пила воду с привкусом корня валерианы и медленно отходила от шока. Отец нервно расхаживал из угла в угол, его кровавые руки смотрелись жутко в сочетании с полосатой синей пижамой. Дурацкий ночной колпак, наверное, слетел с него где-то в столовой. Приняв из маленьких ручек эльфийки стакан с успокоительным, он поднёс его к губам, только сейчас замечая, что его кисти перепачканы. Кристиан отставил стакан, открыл кран в раковине и принялся с силой тереть руки куском мыла. Алая вода, закручиваясь в небольшой водоворот, утекала в слив.
Долохов тяжело опустился на стул рядом с Оливией, широко расставив ноги, и запустил пятерню в растрёпанные волны тёмных волос. Он скинул длинную мантию на пол, оставшись в каком-то подобии военной формы чёрного цвета, вытащил из кармана штанов смятую пачку сигарет и прикурил одну от палочки, блаженно выдыхая белый дым, откинув голову назад. Кристиан закончил отмывать кровь с ладоней и теперь тоже сел возле друга, уставившись в одну точку перед собой.