— Так почему же никто из вас не сказал мне всей этой чрезвычайно важной информации раньше? — простонал он, трагично уронив голову в свои ладони.
— Мы ведь узнали обо всём только на утро. — Люпин раскрыл дверь пошире, но войти не решался, так и стоял в проёме. Из-за его плеча выглядывал Поттер. — Да и ты не дал нам никаких подробностей. Мне и в голову не приходило, что всё это было вот так…
Сириус поднял серьёзные глаза на Оливию, рассматривая её так, словно видел впервые. Она постаралась вложить в свой взгляд все свои чувства, надеясь, что он верно истолкует всё без слов. Кажется, это работало, потому что Блэк смягчался с каждой секундой всё больше и больше, в серых льдинках появлялась теплота, по которой Розье безумно скучала. Теперь она уже не хотела поколотить его, гораздо больше ей хотелось кинуться ему на шею и расцеловать, но пока что она была не совсем уверена в его реакции.
— Так ты правда меня не бросала? — тихо спросил он, склоняясь поближе. Оливия мотнула головой. — И не использовала меня?
— Никогда, — шепнула она еле слышно. — Я же люблю тебя, идиот.
Её сердце сделало кульбит, подскочив до самого горла. Никогда прежде она не говорила этих слов парню, но сейчас это казалось самым правильным, фраза легла на язык так естественно, будто всегда только и ждала, когда же её произнесут. Страх куда-то исчез, Сириус смотрел на неё точно так же, как и раньше, до всей их нелепой размолвки. Его губы постепенно растягивались в улыбке, грудь вздымалась чаще. Он вдруг рассмеялся и кинулся к ней, прижимая к себе, уткнувшись носом в шею, запуская по её телу мурашки. Оливия сделала то, чего так хотела — отстранилась и, обхватив его лицо ладошками, поцеловала, жмурясь от счастья.
Её притуплённый слух уловил, как кто-то присвистнул, но ей было наплевать. Сириусу, видимо, тоже. Кто-то громко и строго шикнул, а потом дверь захлопнулась, и они остались в тишине и объятиях друг друга. С его руками на её спине, талии, плечах, груди и везде, куда Блэк только мог дотянуться, со вкусом его губ, с шёлком волос, касающихся её пальцев, Оливия наконец-то нашла своё спокойствие. Полное умиротворение, будто ничего в мире больше не существовало. Ни Пожирателей, ни Волдеморта, ни смерти, ни печали и горя. Ни-че-го. Только её любовь и мерный стук колёс несущегося вдаль поезда.
Комментарий к Проклятье
Ну что, девочки, наконец-то они помирились! Но проблемы на этом, конечно, не заканчиваются…
========== Возвращение ==========
В купе пахло шоколадом и табачным дымом, потому что ребята без остановки что-нибудь жевали, а Сириус курил в окно, приоткрыв форточку. Ему пришлось встать на сиденье, чтобы стряхивать пепел и чтобы дым уходил наружу. Лили бы убила его за такое, но она вместе с Поттером ушла на собрание старост, проходившее в специально отведённом для этого вагоне, так что никто не мог помешать Блэку. Петтигрю немного вяло возражал, потому что терпеть не мог запах сигарет, но Сириус, конечно, его не слушал. Оливия сидела рядом, скрестив ноги по-турецки, порывы ветра, залетавшие из окна, трепали волны её волос. Она прикрыла глаза, чуть откинув голову назад, наслаждаясь компанией приятных ей людей. Фоновый шум и качка несущегося вдаль поезда успокаивали.
Рем распечатал пачку драже Берти Боттс и принялся осторожно выискивать более-менее безопасный цвет конфетки. Выбрав одну, он закинул её в рот и тут же скривился. Не повезло. Пит хохотнул и забрал пачку из его рук, чтобы тщательно покопошиться в ней, но и его драже оказалось с чем-то противным, судя по его лицу. Он протянул полосатую упаковку Оливии, но Розье вежливо отказалась. Её предыдущий опыт с этой сладостью был весьма неприятным, так что девушка просто решила больше не давать им даже шанса. Это было что-то вроде детской травмы.
Они решили дождаться возвращения Джеймса и Лили, чтобы Оливия рассказала им всё о своём лете, хотя Блэку уже не терпелось услышать подробности. Сам он, довольно сильно смутившись, весьма скомкано поделился, что его каникулы прошли «нормально», он «торчал у Поттеров» и ещё что-то о том, как они ездили на «дурацкий музыкальный фестиваль». Сириус утверждал, что это было скучно, но Оливия слабо ему верила. Ему просто было неловко признаться, что его лето прошло замечательно, в то время как Розье не могла похвастаться тем же.
Пока старосты не вернулись, Питер начал рассказывать про свою поездку в Грецию с мамой. Видимо, палящее средиземное солнце не пощадило бледного английского мальчика, потому что его пухлое лицо и шея до сих пор были ярко-красного цвета. Вокруг глаз комично белели пятна от солнечных очков. Светлые волосы Петтигрю выгорели до состояния соломы. Но несмотря на всё это, парень радостно нахваливал море, еду, вино и местных девчонок-мулаток. Сириус постоянно встревал в его рассказ, комментируя каждое слово, чем невероятно бесил Петтигрю, но тот ничего не мог с этим поделать и только недовольно пыхтел в ответ.
— Неужели тебе перепало от какой-то знойной греческой красотки, а, Хвостик? — подмигнул ему Блэк, после того, как выбросил бычок тлеющей сигареты, задвинул форточку и плюхнулся на диван, по-хозяйски закидывая руку Оливии на плечо. — Я слышал, многие девчонки тащатся от иностранцев. Наверняка они там все просто обалдели от твоего акцента и сразу же пали в твои объятия.
Оливия и Рем синхронно фыркнули, пока Питер безбожно покраснел (хотя казалось, что его обгоревшие щёки на это больше не способны). Он мямлил что-то невнятное, пока Сириус веселился. Порой Блэк бывал просто невыносим, особенно когда дело касалось возможности довести Петтигрю до заиканий. Этого он никогда не упускал. Но Питу повезло в этот раз — дверь купе плавно отъехала в сторону, и к ним зашла приветливо улыбающаяся Мэри Макдональд. Вместе с ней появился и приторный запах её тяжёлых духов.
— Вы не видели Марлин? — Гриффиндорка окинула взглядом своих сокурсников, подарив Сириусу странную улыбочку. Хотя, когда она заметила Оливию рядом с ним, улыбка исчезла.
— Разве она теперь не староста факультета? — спросил Ремус, который сам в этом году отказался от этих выматывающих обязанностей. Теперь старостой мальчиков назначили кого-то с пятого курса.
— Ах, точно! — Мэри задвинула дверь и прошла внутрь купе, подсаживаясь к Люпину и закидывая ногу на ногу. — Совсем вылетело из головы. Мы ещё не виделись сегодня, я едва успела на поезд. Представляете, родители не хотели отпускать меня в Хогвартс! Все как с ума посходили с этой войной…
Макдональд перетянула всё внимание на себя, и, наверное, Петтигрю был этому несказанно рад. Девушка без умолку тараторила, так что Блэк забыл про Хвоста и свои подколы. Оливия не могла не заметить, как странно Сириус вёл себя в присутствии Мэри, и это настораживало. Он будто бы напрягся с её появлением, убрал руку с плеча Розье и отвернулся к окну, явно стараясь игнорировать свою однокурсницу. Сама же Мэри откровенно пялилась на него, но не упускала возможности бросать беглые взгляды в сторону Оливии. Гриффиндорка отпустила какую-то, очевидно, искромётную шутку, потому что Люпин громко расхохотался, и даже Блэк не смог сдержать смешков, но Розье не уловила смысла.
— Шутка для своих, — пояснила ей Макдональд, растянув губы в сахарной улыбке. Как будто это должно было что-то значить.
— Да, мы встретили Мэри на фестивале, — добавил Ремус, всё ещё посмеивающийся. — Они с Марлин присоединились к нам в итоге. Было весело.
— Как долго длился этот ваш фестиваль? — прохладным тоном поинтересовалась Оливия, стараясь не звучать раздражённо. Ей было не по себе от мысли, что Сириус, опечаленный «расставанием», провёл много времени с той, кто вот так пожирала его глазами. Ответ не очень утешил девушку.
— Три дня, — ответила за него Мэри крайне довольным тоном, и Оливия едва удержалась, чтобы не закатить глаза.
Мэри была… Хорошенькой. Да. Миловидной, но не потрясающей красоткой. Её густые, короткие русые волосы были уложены по последней моде, вельветовая юбка открывала обзор на стройные ноги с острыми коленками, вздёрнутый нос обсыпали светлые веснушки. Ясные голубые глаза шотландка всегда подводила чёрным карандашом. Её можно было назвать обаятельной, возможно, однако её всегда было много, она заполняла собой и своим самомнением всё пространство в помещении, и иногда это было чересчур. Хотелось выйти на свежий воздух, чтобы проветриться от её удушливого парфюма и бесконечной болтовни.