– Это безумие, – Леон откинулся назад, пытаясь привести дыхание в порядок. – Вы всех мужчин делаете своими союзниками таким способом?
– Не всех – некоторых подкупаю золотом, а некоторые ни на что не годны, и их приходится пристреливать, – она снова насмешливо улыбнулась.
– А Кольбер знает?
– Разумеется, знает!
– И не ревнует?
– Кольбер? Ревнует? Умоляю вас! – на этот раз де Круаль, кажется, рассмеялась искренне. – Единственное, что Кольбер любит в этом мире – деньги, ко всему остальном он равнодушен, и ему всё равно, с кем я делю постель... или карету.
– Безумие, – повторил Леон, выглядывая в окно – там всё ещё было тихо и спокойно. – Знаете, до того, как сесть сюда, я думал о том, какая у меня дрянная служба.
– А теперь? – де Круаль с интересом покосилась на него.
– А теперь думаю, что служба иногда может быть весьма... приятной. Кстати, по пути отсюда во Францию есть парочка приличных гостиниц, и кровати в них вполне мягкие. Может, когда всё закончится, заедем в одну из них?
– Тише! – прервала его де Круаль, выпрямляясь на сиденье. – Они идут!
У стен гостиницы и впрямь появилась цепочка монахов, семенящих друг за другом. Леон сел прямо и взялся за эфес шпаги, постаравшись отбросить все мысли о губах и груди сидящей рядом женщины. Сейчас ему надо вычислить и арестовать Огюста Вернье, а потом приняться за детей мушкетёров...
«И всё-таки не такая уж у меня плохая служба», – подумал Леон, бросив последний восхищённый взгляд на де Круаль.