Я задумался: но как же он вылез из амбара?! На ум тут же пришёл чердак с тёмным проёмом, но я мысленно отмахнулся. Не хотел верить, что нечисть может так высоко прыгать.
— Где же ты есть-то… — шептал я.
Клянусь, я успокоился бы, увидев где-то неподалёку чёрный силуэт. Ведь пока его не было в поле зрения, он, считай, находился везде и сразу: таращился из мрака или уже тянул руки к моей седой макушке…
— Ладно, с богом! — выдохнул я, сжал двустволку покрепче и кинулся в сторону КПП.
Не добегая до сторожки, свернул налево и залез в здание администрации. Прошёл по захламлённому коридору в большую комнату. Свет от прожектора бил в окна и стелился по грязному полу. Укрыться можно было только в тёмном углу у подоконника, там я и засел.
Не прошло и минуты, как по мокрой земле около вагончика зашлёпали чьи-то шаги.
Нужно было что-то решать… Я сглотнул, упёр приклад в плечо, вскочил перед окном и прицелился.
Психика чудом выдержала это зрелище… Будь я художником, то с лёгкостью бы восстановил портрет во всех деталях. Рост — совсем не главное. Обычно монстров рисуют гигантскими, но этот был ниже среднего, зато коренастый и с огромными мясистыми руками. Одет в рваную тёмно-зелёную гимнастёрку. На спине — горб. Головы не видать… И слава богу. А ноги — изогнутые, размером с человеческие, но по виду — собачьи. И как такая нескладная тварь могла забираться в амбар… Прыжком, наверное.
Я таращился секунды три, не больше, прежде чем опять спрятаться.
Из-за ветра оно меня не услышало.
Но вскоре град закончился. И когда снаружи стало намного тише, я расслышал приближающийся гул. Это ехала машина.
Я затаил дыхание.
И вдруг эту гнетущую тишину разрушил писклявый рингтон моего сотового телефона…
Вмиг я швырнул его на пол и ринулся в коридор. Спустя мгновение в комнате, где я прятался, разбилось стекло. Рык эхом пронёсся по зданию, которое я всё никак не мог покинуть. Точно утопая в болоте, я еле-еле переставлял ноги, а когда выползал наружу, то зацепился за перекошенную дверь и, дёрнувшись, выронил фонарь.
На улице пятился за угол, не сводя глаз с монстра. Тот уже выломал деревянную раму и наполовину залез в окно.
«Стреляй!» — промелькнуло в голове. Но было поздно, тварь скрылась.
Я доковылял до забора и спрыгнул в неглубокую яму с мусором. Дышать там было практически невозможно.
Тем временем у КПП притормозила машина. Двигатель заглушили. Я прислушался. Водитель, хлопнув дверью, загремел ключами и открыл скрипучие ворота.
— Братик! — сипло прокричал он. — Ты здесь?
Я сразу узнал голос.
И только я собрался тихонько отозваться, как услышал грохот со стороны администрации.
— Нашёл вонючку, родной? — спрашивал начальник, едва не заикаясь от страха. — Ты чего? Голодный?! Стой-стой, уйди, пожалуйста, я же всё…
Его перебили быстрые шлепки лап по земле. И он завопил. Так надсадно, что у меня заложило уши. Но длилось это недолго. Что-то хрустнуло, и бедолага захрипел, а потом булькнул, захлебнувшись кровью, и утих.
От тела начальника тварь с лёгкостью отделила голову, бросила её в сторону, будто мячик, и принялась раздирать труп. Она чавкала, наслаждаясь свежей плотью.
А я подползал к забору и молился, чтобы пирующее чудовище меня не услышало.
Выстрелить бы я не осмелился. Всего две попытки: двустволка против неведомого существа — хуже расклада не придумать. Промахнусь или несмертельно раню — и конец.
Бежать к джипу в свете прожектора через КПП — чистое безумие. Выход был один — уйти вглубь фермы.
Я вылез из ямы и, озираясь, медленно пошёл к амбару. Но стоило мне обогнуть коровник, как позади звонко лопнуло что-то стеклянное.
Холодный пот выступил на лбу. И перепуганный внутренний голос зашептал: «Оно знает, что ты рядом. Оно уже в мусорной яме. Оно идёт за тобой!»
Я ускорился, но сворачивать в лес не решился: там даже под серым предрассветным небом было очень темно. Побег закончился бы на первой коряге. А мой единственный фонарь остался лежать в разгромленной администрации.
Погоня выматывала. Каждый новый шаг приходилось осмысливать, иначе скованное ужасом тело отказывалось двигаться.
Я обошёл амбар, вернулся к коровнику с другой стороны и затаился в высокой траве.
Из укрытия мне было видно тропинку, ведущую к КПП. Не знаю, сколько я смотрел на неё и ждал, однако, думаю, нетрудно догадаться, какой вечностью мне показалось это время. У меня адски першило горло, и даже лёгкое дуновение ветра отзывалось раздирающей болью. Со слезами на глазах я сдерживал кашель и не сводил взгляда с тропы.