Жила-была близ славного города Амстердама девушка Элизабет. Выращивала в теплице тюльпаны и продавала их в городе. Цветы у неё родились удивительной красоты, поэтому недостатка в покупателях не было и жила девушка неплохо. Принесла она как-то на рынок две огромные корзины жёлтых тюльпанов. День был предпраздничный, и торговля шла бойко. И, вот когда, почти все цветы были проданы. Подошла к Элизабет древняя старушка и говорит:
— Девушка, подари мне букет твоих чудесных тюльпанов.
— Один гульден, милая дама, — отвечает Элизабет.
— Нет у меня денег. Так дай, — сурово говорит старушка.
— Вы приходите попозже и, если цветы останутся, то я вам их с удовольствием подарю, — мило улыбается Элизабет.
Бедная девушка не знала, что перед нею стоит старуха-Беатрис, которую, богобоязненные амстердамцы давно уже подозревали в колдовстве. И только Беатрис ушла, люди смотрят, а вместо Элизабет у корзин с тюльпанами сидит маленькая собачка. Торговцы, отлично знакомые с дурным характером Беатрис, немедленно поняли, в чём дело и поспешили в ратушу. Мэр, человек резкий и справедливый приказал немедленно привести к нему колдунью. Та, поняв, что дело плохо немедленно расплакалась. Однако, на приказ мэра, вернуть Элизабет прежний облик, призналась, что сиё не в её силах. Она, мол, никаких заклинаний не знает, колдовать не умеет и заносчиво добавила, что, типа, не велико горе…
Так как мэр был человеком не злым и уважал старость, то всё закончилось быстро. Беатрис на скорую руку обрили, привязали к столбу, обложили хворостом, дали поцеловать крест и спалили. Однако оставалась проблема с несчастной собакой. Когда молитва и святая вода не помогли, решено было позвать кюре, однако, пока за ним бегали, явилась живая и здоровая Элизабет. Девушка, оказывается, отлучилась на пару часов пропустить кружечку пива и повидать подружку. Честно сказать, все присутствующие испытали некую неловкость, глядя на тлеющий костёр, но мэр, как человек разумный, сказал, что Беатрис всё равно, рано или поздно туда бы попала. И дабы окончательно закрыть вопрос, велел Элизабет приютить у себя невесть откуда взявшуюся собачку, остроумно назвав её Тульпхондом, или «тюльпанной собакой».
Скажем честно, стишки получились не особенные…
Первая строка чем-то напоминает Киплинговскую «На далёкой Амазонке» в переводе С. Маршака. Помните такую песню у Никитиных?
Вторая, со словом, «гонят», также вызывает сомнения. Может быть, весёлые болгары в наши дни и получают свой коньяк путём перегонки, но как то не верится.
Третья строка, почему то не рифмуется с первой. Мало того, внушает неуверенность название местечка. Существует ли она вообще, эта загадочная Каракачия? Впрочем, если бы американцы снимали свой очередной блокбастер, то они бы этим вопросом не озаботились и спокойно вставили в фильм болгарского наркокурьера Васила Каркарова из Каракачии.
Четвёртая строка просто убивает. Почему один? Почему «собак»? И для рифмы с БРЯГ лучше бы смотрелось СОБАГ.
Но, в то же время, стишата разудалые и вполне подойдут в качестве строевой песни.
Породу Герта Пойнтер смело можно назвать — «дитя войны». До первой мировой её не существовало, а потом, глядишь, едут солдаты с фронта домой и в каждой теплушке виляет хвостом жизнерадостная Герта. Кто были её родители? Может быть, пойнтеры из разграбленных графских усадеб, вступившие в брак с дворнягами. Может быть фронтовые овчарки и спаниэли, лишившиеся хозяев. Увы, это так и останется одной из загадок первой мировой…
Особенно приглянулась новая порода немецким коммунистам. Две пламенные революционерки Роза Люксембург и Клара Цеткин полюбили прогуливаться со своими Гертами в городском парке. Дамы неспешно фланировали под сенью вековых лип, оживлённо обсуждая дату окончательного краха мирового империализма и проблемы революционного передела мира. Однако, как только навстречу попадался прилично одетый господин, разговор прекращался, и подружки принимались наглаживать и начёсывать за ушами своих питомцев.