— А сколько? Три, пять, десять, сто, наконец? — не унимался Евбулид. — Когда начинается свора? Кто ответит мне, о, почтенные мужи Рима? — сверкнул он хитрыми глазками на гостей.
— А вот мы сейчас узнаем! Псарей ко мне, — Диоклетиан не был силён в спорах, но знал толк в управлении подданными.
Привели псарей. Те, поняв суть вопроса, понесли чушь типа: «сами мы не местные, неграмотные, и не вели казнить».
— Т-а-а-а-к, — тон императора уже не предвещал ничего хорошего. — Ну, а сам, учёный человек, как считаешь?
Евбулид, уже проклинающий себя за дурацкий вопрос, торопливо заговорил о теории апорий, о парадоксах, о том, что есть вопросы, на которые нет ответа.
— Посланника из Фракии сюда, — возвысил голос император.
Привели посланника.
— Сколько собак ты привёл мне? — грозно спросил Диоклетиан.
— Свору, — поклонившись, ответил посланник.
— А сколько это «свора»? — прищурился император.
— Тридцать, — поспешно ответил тот. — Тридцать, это полная свора, а пятнадцать — полусвора. Но это если считать в наших балканских гончих. А если, к примеру, в бакхмулях, то, там в своре двадцать голов, а в армантах сорок пять. Но, если, же Вам понадобится…
— Пятьдесят сестерциев за разумные речи, — прервал его император. — И, подойди поближе.
— А на самом деле, сколько? — улыбаясь, прошептал он на ухо посланнику.
— Ну…, — тоже чуть слышно проговорил тот, — я думаю, что и из десятка, уже точно свора получится.
Джозеф Редьярд Киплинг в своей «Книге джунглей» здорово переврал и приукрасил жизнь мальчика Маугли. Подлинная же его история проще и драматичнее.
Давным-давно стая волков, обитающая близ города Бомбея, приютила у себя человеческого ребёнка мужского пола. Теперь, украв овцу из отары, которую пасли собаки Баньяра-Грейхаунд, волки высовывали глумливые морды из джунглей и дразнились.
— Бе-бе-бе! Мы самые ловкие, самые хитрые! У нас теперь не только ваша овечка, но и человечек свой имеется. Вот, наш Маугли вырастет, задаст вам чертей!
Взбешённые собаки бросались на обидчиков, но те, хохоча, стремительно исчезали среди стеблей бамбука.
— Надо что-то делать, — решили Баньяра-Грейхаунды. — Надо нам тоже завести своего человека…
Понятно, что поступить по-волчьи они не могли, поэтому просто договорились с местным беспризорником Паугли, который пообещал им защиту в обмен за еду.
Шли годы и однажды волки бесстрашно вышли из леса к овечьей отаре. Возглавлял их худой, обросший волосами юноша с суковатой палкой в руках.
— Эй, собаки, — злорадно кричали волки, — отдавайте нам овец и спасайтесь, пока живы.
Баньяра-Грейхаунды бросились за своим наёмником, и тот не замедлил появиться. Поджарый, закалённый в тысяче уличных драк, Паугли в считанные секунды обезоружил Маугли и пинками прогнал его вместе со стаей в джунгли.
— Тебе нужен Железный Зуб, — посоветовал мудрый удав Каа плачущему юноше.
И через неделю, размахивая зловещим клинком, Маугли вновь вызвал врага на поединок. Увы, хитроумный Паугли, увидав украшенный рубинами кинжал, немедленно выменял его у простодушного Маугли на Огненый Цветок, которым тот, чуть было не спалил половину джунглей.
— Запомни волшебные слова, — научил приёмного сына седой волк Акелла. — «Мы с тобой одной крови, ты и я».
И в третий раз юноша вышел, уже вооружённый только этой фразой.
— Как же мне в голову раньше-то не пришло? — изумился Паугли. Он накинул на Маугли верёвку и долгие пять лет водил его по рынкам и площадям Дели, показывая желающим за плату Человека-Волка. Там-то им и встретился Д. Р. Киплинг, который за пару гиней узнал полную драматизма историю мальчика Лягушонка.
Однажды великий просветитель и будущий великомученик Кристиан Артезианский забрёл в далёкую нормандскую деревню. Там он увидел крестьян, собиравшихся казнить необыкновенно уродливого пса с грустными глазами.
— Почему вы хотите умертвить несчастного пса? — спросил Кристиан Артезианский.
— Он безобразен телом, скорее всего и душа его черна, — отвечали крестьяне.
— Я тоже не красавец, однако, моей смерти вы не желаете.
— Но, ты же человек, — отвечали крестьяне, — а «человек», звучит гордо!
— Начитанный вы народ, — удивился Кристиан Артезианский. — А слышали такое выражение «убивший пса моего, сам псом станет»?
— Видите ли, уважаемый Кристиан, — резонно ответили крестьяне, — достаточно сложно понять фразу, вырванную из контекста.
— Ну, — смутился К. Артезианский, — тут речь, типа, о том, что негоже убивать животных, ибо они, как и мы, создания божьи.