Маленькая Птичка замолчал, вожди и полководцы закивали, склонив набок головы, и заснули.
На следующий день гунны продолжили путь, выбрались из унылой посыпанной гравием долины, где дул сильный ветер, и снова оказались в горах. Прошел еще один день, и вечером, когда солнечные лучи едва виднелись на востоке, гунны почувствовали, что уже не дрожат от холода. Плоскогорье осталось далеко позади, и в этих горах почему-то оказалось теплее. Сюда не проникали воздушные потоки с севера. Воины поднялись на гребень и увидели широкую неглубокую долину, приблизительно наполовину, где-то на расстоянии мили, покрытую зеленой, хотя и зимней, травой. Лошади перестали слушаться даже сильнейших всадников и стали щипать желтые корни.
Гунны расположились там лагерем на ночь.
Когда наступила темнота, Аттила пошел к Рваному Нёбу и разбудил его. Вождь недовольно заворчал, но непреклонный каган сказал, что хочет кое-что показать. Рваное Нёбо завернулся в плащ, выбрался наружу и увидел остальных избранных, уже сидевших на лошадях и готовых отправиться дальше. Он вскочил на коня, и гунны поехали на север по травянистой равнине, оставив лагерь далеко позади.
Прошло около получаса, и отряд поднялся на другую сторону неглубокой долины, вскарабкавшись по зеленым, покрытым хлопьями снега холмам. Лошади устали и еле шевелили ногами. Наконец они уже взбирались по каменным дорожкам на обнаженных горных склонах и смогли взглянуть назад, на долину, усыпанную яркими точками — кострами в лагере. Небо над головами освещала серебристая яркая луна, ветер улегся. Даже можно было сказать, что стало тихо.
Аттила вылез на гребень и остановился. К нему подошли избранные и вождь кутригуров. Рваное Нёбо тяжело дышал. Но… он же, наверное, по-прежнему находится в палатке и видит сон. Такого не могло быть!
Внизу горы снова обрывались, и там, под ночной пеленой, скрывалась еще одна долина, окруженная скалами и неведомая миру. В серебристо-голубом лунном свете Рваное Нёбо мог отчетливо ее разглядеть. Широкая долина простиралась с востока на запад приблизительно на двадцать миль, и внизу текла река яркого серебристого цвета. Но самой удивительной была стена гор напротив гуннов примерно в пяти милях от них. Стена, почти отвесная, залитая лунным светом, тоже оказалась усыпана звездами, красными и оранжевыми, как пламя. Сощурив глаза, Рваное Нёбо отказывался поверить в то, что увидел…
— Этого не может быть! — сказал вождь.
Аттила повернулся к нему, и зубы кагана засверкали в лунном свете.
— Долина Оронча, страна бога-правителя Токуз-Ока, Девяти Стрел. — Зубы засияли еще ярче. — Имя, звучащее слишком воинственно. Он того не заслуживает.
Рваное Нёбо не отрывал глаз от Аттилы.
— Откуда ты знаешь? Ты же не был здесь прежде. Это невозможно!
Каган не ответил. Зато произнес:
— Я также знаю, что государство Токуз-Ока — великое. Племя оронча — многочисленное. Ты слышал, как живут крестьяне. Посмотри на эту долину завтра днем и увидишь плодородную орошаемую долину, полную фруктовых садов, зерновых полей, лугов и пастбищ. Здесь много людей, много тысяч. И армия несметная.
— Армия? — раздалось чье-то фырканье. — Армия крестьян? Управляемая их женами, с тяпками и вилами в качестве оружия?
Естественно, это был Чанат.
— Армия, состоящая из двадцати тысяч человек, не меньше — возразил Аттила. — Такое возможно. На горах, которые вы видите напротив, повсюду горят костры. Не верите? Это город. Он прилепился к склону, будто гнездо ворона, и находится в безопасности. Днем солнце согревает дома, и там никогда не дует северный ветер. Вся долина согревается солнцем так, горы — преграда для ветра. Ни одна чужая армия никогда не могла взять этот город. Ей бы пришлось оседлать орлов.
Не ожидая того, Рваное Нёбо почувствовал, как начинается возбуждение. Армия крестьян, но состоящая из двадцати тысяч человек! Если командовать таким войском, то возможности казались безграничными. Этот разбойничий каган, этот Аттила — сила, ум, острый, как нож, непременный успех! Рваное Нёбо почти ощутил вкус победы на языке, словно мед.
— Как можно завоевать эту державу?
Аттила уже потянул за вожжи и направился домой.
— Там, где не взять силой, — донесся его голос из темноты, — поможет хитрость.