- Нет, спасибо, - я поблагодарил диспетчера и отправился к машине.
Впереди дорога на Эллис Лэйн. Я начинаю догадываться, что задумал этот больной ублюдок, Эмметт Пакстон. Только у него ничего не получится. Его замысел провалился из-за его же тщеславия, гордыня взяла над ним верх.
Когда я подъезжал к месту, Макс уже был там.
- Эллиот, девушка жива. Ей уже должны были наложить швы, жить будет, она смогла описать нападавшего, хоть он и накачал ее седативными, с ней пару патрульных отправил, она в безопасности, - не успел я вылезти из машины, как он тут же выдал мне свои новости, - На ты, видимо, и так знаешь нападавшего, верно? А что за тачка? Такая вроде стояла на парковке обсерватории.
- Стояла. – коротко ответил я, - потом верну. ДА, я убедился, что ошибки нет. Мы в нужном месте. Он внутри?
- Пока неясно, никаких передвижений не заметно, но тут вроде есть довольно большой подвал, даже целый этаж, он вполне может скрыться там.
- Слушай, Макс, - начал я речь, которую уже прокрутил в голове пару раз по дороге сюда, - Эммет Пакстон замыслил нечто, о чем я не могу сказать точно. Все эти девушки определенно способ привлечь наше внимание, понимаешь? Громкие дела, изувеченные лица, отрезанные пальцы с кольцами… при штурме будь осторожен, никто не знает, что на уме у психопата.
- Понял, Эл, - кивнул Макс Камински, - прикрываем друг друга. Зашли вдвоем и вышли вдвоем.
- Верно, - улыбнулся я. Ну что, начнем?
Мы дали знак команде захвата, и входная дверь была выбита, дом встретил нас тишиной. Мы направили парней с винтовками осматривать первый и второй этажи, а сами решили спуститься вниз и проверить подвал. Макс решил спускаться первым, я следом за ним, оба достали пистолеты и сняли с предохранителей. Не успел Макс дойти до последних ступеней, как пуля выбила кирпичную крошку в стене прямо возле его головы.
- Он здесь и вооружен! – крикнул он.
- Да я позади тебя, не кричи ты так, - ответил я, подбираясь поближе к краю лестницы. – судя по выстрелу, у него там пятизарядный револьвер. Сейчас проверим, - и я кинул в проход свою шляпу, которую. Тут же изрешетили четыре выстрелы, и раздались щелчки пустого барабана.
- Дьявол! – выругался где-то дальше по коридору Эмметт и попытался бежать в глубину подвала.
Мы тут же рванули за ним, стреляя вдаль коридора и стараясь при этом не свалиться в темноте, наткнувшись на препятствие. Все пули летели мимо, выбивая кирпичную пыль и улетая в пустоту. Эммет обнаружился в просторной комнате, освещенной лишь парой ночников. Он был бледен, но улыбался своей безумной улыбкой. Косой луч света из небольшого окошка высвечивал его жуткую гримасу в завесе пыли. В руках он держал какой-то странный предмет в виде коробки с рукояткой, от этой коробки шли какие-то провода в стену.
- Твою мать, Эмметт! Ты что задумал? – заорал я, вскидывая пистолет, но уже было поздно. Эмметт с диким хохотом повернул рукоятку и стены сотрясло взрывом. Где-то наверху громыхало. С потолка посыпалась штукатурка и рухнуло несколько деревянных балок. Но в целом подвал устоял.
- Как вам такой ход, детективы? – воскликнул Пакстон и вновь засмеялся смехом больного психопата, разнесшегося на весь подвал.
Раздался выстрел, и смех тут же сменился криками боли. Я прострелил ублюдку ногу, устав слушать его дикий смех. Эмметт катался по полу, держась за окровавленное колено.
Я подошел к нему и схватил за горло, поднимая над полом.
- Там наверху были хорошие люди, не как ты, - процедил я с холодной яростью в голосе, - а ты устроил взрыв и ради чего? Прославиться захотелось? Надоел папашка, который вечно рулил твоей жизнью? Ты из-за этого уродовал девушек?
- Мое имя впишут в историю этого города! – рассмеялся снова Пакстон, позабыв о колене, - Эти глупые девчонки привели вас сюда, они были такими печальными, что мне захотелось им подарить улыбки, понимаете? А взамен я всего лишь забрал их дивные пальчики с колечками!
Макс подскочил и со всего размаху заехал Эмметту кулаком в лицо, тот, заткнувшись, сплюнул кровью.
- Вы здесь, вы видели мой триумф, я тот, кто обвел полицию вокруг пальца, уничтожил целый отряд и тех девчонок! Меня запомнят!
- Твое имя нигде и никем не будет упомянуто, слышишь? – твердо сказал я, сверля яростным взглядом Пакстона, - тебя сотрут из всех записей городских, а когда ты сдохнешь на электрическом стуле, тебя зароют в общей могиле для таких узников, и все, что у тебя останется, это регистрационный номер, доказывающий, что ты станешь никем. Мертвым куском ничтожества. Никто о тебе не вспомнит. Знаешь, что сказал мне твой отец, когда я уходил сегодня от него?