Спустя неделю Упаничче согласился обучать этого ученика, и Бёртон приказал Наукараму время от времени доставлять к дому учителя большие тыквы. Что ты думаешь о нем? Мне запомнилось, сахиб, что он ежедневно приходит в одно и то же время, он хозяин собственной жизни, это качество серьезного учителя. Действительно, каждый день, в четыре часа, с точностью до минуты, они слышали дребезжащие колеса тонги, храп лошака, и как только Наукарам открывал дверь, на садовой тропинке появлялся маленький белобородый человек, за ним шагал его секретарь, закрывая учителя от солнца зонтиком. Они пили масала-чай, Упаничче любил, чтобы пряностей было побольше, затем вместе садились за письменный стол. Наукарам клал на плетеный стул три подушки. Грамматика была для Упаничче танцевальной площадкой, на которой он крутил пируэты. Бёртон не вмешивался. Никто и не ожидал, что проворный ум удовлетворится сослагательным наклонением вспомогательных глаголов. Его отступления оставались поначалу в пространстве языка. Вам, несомненно, знакомы наши два слова, обозначающие человека: «адми», происходящий от Адама, который, как уверяют мусульмане, появился на свет в наших краях, и «манав», что возник от Ману, имени иного предка, из — как вы бы сказали — индуистской традиции. По речам их узнаете их, не так ли? В нашем языке мы оказываемся потомками двух родов. Какую силу это может нам дать! Не следует ли из вашей аргументации, гуруджи, что каждый индиец является и индусом, и мусульманином? Не будем так дерзки, мой шишиа, будем рады тому, что они живут бок о бок. Но вскоре ему стало мало языка. Закружив сальто, Упаничче приземлился обеими ногами в юриспруденции… в древнеиндийском уголовном праве описывались преступления против животных. Три пируэта спустя он давал комментарии по кастовой системе… вы говорите высокородный, мы говорим дважды рожденный. Не очень-то большая разница, как вам кажется? А после объяснения звательного падежа он наградил ученика поговоркой, что книгу, карандаш и женщину никогда нельзя одалживать, не то получишь их обратно разорванными, разломанными, растрепанными. Эта поговорка вашего сочинения? Ни в коем случае, из одного санскритского стихотворения, из такого, которое вы назовете классическим произведением. Удивительно! Удивляйтесь, удивление полезно для здоровья. Может, пройдем еще один урок? Достаточно, мистер Бёртон, достаточно. Шишиа, который утомляет своего гуру, бывало ли когда такое? Неслыханно! Вы должны беречь мои силы! Вам еще долго понадобится гуруджи.
Однажды вечером не приехала тонга, чтобы забрать его. Упаничче пришлось ждать, пока Наукарам хлопотал о замене. Хотя он удобно сидел в кресле, поставив ноги на табуреточку, он был беспокоен и, отвечая на расспросы Бёртона о своей жизни, пощелкивал большим и средним пальцами. Через каждые пару фраз он прислушивался, не раздастся ли наконец скрип колес. Вы беспокоитесь о своей жене, гуруджи? Я очень сильно опаздываю, это нехорошо. Я не могу это выносить. Мы — наследники чрезвычайно точной цивилизации. В каждой нашей секунде отражается космический порядок, и каждая впустую потраченная секунда являет ему роковую угрозу. Не обращайте внимания на болтовню о циклах калы, которыми мы якобы столь щедро мыслим. Надо быть точным. Когда Наукарам вернулся с безуспешных поисков, Упаничче барабанил пальцами по подлокотнику, ёрзая на подушках. Наукарам не смог найди ни единой тонги во всем поселении. Бёртон решил, что сам отвезет учителя домой, на спине собственной лошади. А секретарь может дойти пешком. О, мой шишиа, вы чересчур много от меня требуете. Как я заберусь на эту лошадь? Мы поднимем вас. Нет, мне это не нравится, учитель — это не предмет мебели. Хорошо, тогда Наукарам вынесет стул. Я буду держать лошадь, пока вы заберетесь наверх и устроитесь там. Я еще ни разу не сидел на лошади, ни даже на лошаке. Просто садитесь в седло, гуруджи, и немного отодвиньтесь назад, пожалуйста, чтобы мне хватило места перед вами. А вдруг я упаду? Крепче держитесь за меня, гуруджи. В виде исключения сегодня вы зависите от меня. Ах, и таким образом мы поскачем в ночи? Как молодые влюбленные. А если нас кто-нибудь увидит? Пожалуйста, не надо ехать по главной улице, я предпочел бы неосвещенные переулки. Бёртон повел лошадь мягкой рысью, и Упаничче постепенно успокоился. Весьма необычный вечер. Я хотел бы выразить мою признательность. Иначе говоря, я хотел бы дать вам кое-что, что кажется мне соразмерным. О чем вы думаете, гуруджи? О мантре. Возможно, о самой могущественной мантре. Примите эту мантру как дорожную пошлину. Она у вас никогда не иссякнет.