— У него явно плохая репутация, — сказала Алара. — Ведь женщин там было больше, чем мужчин, но никто с ним не танцевал. И я поспрашивала, и оказалось, что он — хам, повеса и прохвост, как ты говоришь, и его называли даже хуже. Его зовут Малгрин Грей, он известен своим эгоизмом, жестокостью, наглостью, жадностью, это только для начала. Он выбросил отца из дома, когда тот все проиграл, и он должен папочке пять соверенов, хотя папа сомневается, что их увидит, и…
Перпетуа склонилась и решительно наполнила их бокалы.
— Прости за это. Просто приятно поговорить с тем, кто мне нравится. На чем я остановилась? О, да, так он был на балу, одетый в бархат, вел себя как новый принц. Но мы-то знали его и держались подальше. Кроме миссис Маршлит, которая ушла с ним и вернулась через пять минут с красным лицом.
Так что Перпетуа слышала о красивом темноволосом и голубоглазом юноше уже во второй раз. И она не игнорировала знаки. Еще четыре дня назад в ее мире не было Малгрина Грея, а тут его упомянули дважды, подруга с рассказом о бале и бабушка, когда он съел ее суп. Перпетуа прищурилась, сделав глоток чая.
— Расскажи еще раз, — сказала она. И ее бабушка так и сделала, и Перпетуа начала делать выводы. И она подозревала, что Малгрин Грей что-то задумал, и она решила найти его. Ей не нравилось думать, что такой подлец, как Малгрин Грей, подберется к ее бабушке.
Перпетуа не знала, что Малгрин уже шел к дому ее бабушки.
Кипя от гнева, Малгрин прорывался через лес, распугивая барсуков, лис, оленей, куниц, волков и даже дикого кабана. Кусты и деревья отскакивали с его пути, таким был его гнев. Его мать не узнала бы своего красивого мальчика в искаженном лице существа, идущего к домику старушки, думающего об убийстве. Кровь кричала внутри него, дыхание вырывалось с фырканьем и хрипами. Когда он увидел свет вдали, он ускорился, побежал к ничего не подозревающим Перпетуе и ее бабушке.
Женщины общались, ели мед и пили вино из ежевики, которое старушка сделала пять лет назад. Она встала, чтобы сложить внучке еду с собой, а дверь дома распахнулась, на пороге стоял Малгрин с пылающими глазами.
— Ты, — сказал он, шагнув и замерев, Перпетуа встала между ним и своей бабушкой.
— Ты, — она сразу узнала голубоглазого парня.
— Не лезь, — прошипел Малгрин. — Это между мной и ведьмой.
Он обошел девушку и встал перед старушкой.
— Ты мне соврала, — прорычал он. — Ты дала мне не зелье. В нем не было чар. Если бы оно сработало, я бы не мог сейчас говорить, какая ты уродливая, мерзкая старуха. Я бы не мог сказать, что твое лицо выглядит как морда бородавочника, а твое дыхание воняет болотом. Я бы не смог сказать, что ты — врущая старая ведьма, и я буду бить тебя, пока ты не пожалеешь, что врала мне, грязная гадина.
Глаза старушки наполнились слезами, но не от слов, а от стыда, что такое слышала Перпетуа. Она посмотрела на внучку, Малгрин проследил за ее взглядом, опасно прищурившись.
— Если пришла за чарами, то зря, — рявкнул он. — Она — обманщица.
— Но я не говорила, что я — ведьма, — сказала старушка дрожащим голосом.
— Молчать, — сказал Малгрин, не глядя на нее.
— Я пришла не за чарами, — голос девушки был удивительно сухим. Она посмотрела в голубые глаза Малгрина своими карими.
Малгрин окинул ее взглядом. Она была высокой, может, как он. В теле, каштановые волосы ниспадали волнами.
— Кто ты? — спросил он.
— Я Перпетуа. Рейвенскрофт. Это дом моей бабушки.
Малгрин вспомнил, как старушка упоминала ее имя. Не зелье. Имя внучки.
Теперь он понял, что ошибся. Это была его вина, он поспешил с выводом. Но он был Малгрином Греем, он не мог признаться в этом. Не мог даже сам признать этого. Он думал о том, как снова разрушились его мечты. Герцогинь здесь не было. И принцесс тоже. Ведьмы не было. У него не было ни прибыли, ни родителей. Ни друзей. Ни надежды. Он оставался изгоем. А никто не должен был отказывать Малгрину Грею.
Его глаза были холодными, когда он посмотрел на старушку.
— Уходи, девчонка, — сказал он спокойно Перпетуе, отвернувшись от нее. — Ты не захочешь это видеть.
Старушка отпрянула, Малгрин поднял руку, замахнулся…