Расул и Муса обменялись многозначительными взглядами.
В дверь снова постучали. На этот раз вошёл Хамид, помощник городского казначея, — маленький нервный человек с аккуратно подстриженной бородкой.
— Мир тебе, Расул, — поприветствовал он цирюльника. — Можно я тут присяду, переведу дух? Весь город как в лихорадке, один ты работаешь спокойно, будто ничего не случилось.
— Мир и тебе, почтенный Хамид, — ответил Расул, указывая на свободное кресло. — Присаживайся. Я закончу с достопочтенным Мусой, и примусь за тебя. А пока расскажи, что слышно во дворце правителя? Как наш благословенный эмир реагирует на происходящее?
Хамид опустился в кресло и понизил голос:
— Да что этот эмир. Кто вообще помнит, что у нас есть эмир? Эмир болен. Уже неделю не покидает своих покоев. Уже месяц или два не выходит из дома. Некоторые шепчутся, что это не болезнь, а нежелание принимать решения.
— Или нежелание противоречить Халиду, — заметил Муса, пока Тарик смачивал его бороду маслом.
— Именно так, — кивнул Хамид, нервно теребя край своего одеяния. — Власть фактически перешла к Храму, и уже давно. А тем временем в сокровищнице странные вещи творятся. Вчера под покровом ночи вынесли три сундука с драгоценностями. Я видел это собственными глазами, но когда спросил главного казначея, тот сделал вид, что ничего не знает.
Расул замер с ножницами в руке.
— Ты уверен, что это были сокровища? — спросил он тихо.
— Тише! — Хамид испуганно оглянулся. — Давай не будем развивать тему. За такое можно лишиться языка. Но… да, я уверен. Сундуки были из тех, что хранятся в дальней комнате сокровищницы, куда даже главный казначей заходит только в особых случаях.
Муса хмыкнул.
— Значит, жрецы готовятся к худшему, — он покачал головой. — Заметьте, не к спасению города, а к спасению сокровищ.
— Если храм уносит ценности, — медленно произнёс Расул, — значит, они не верят, что кристалл восстановится.
— А народу рассказывают о великом испытании веры, — кивнул Хамид. — И что самое удивительное — люди верят. Моя собственная жена сегодня сказала мне: "Всё будет хорошо, ведь Халид обещал".
— Верят или нет, но они опечатали два зернохранилища, — добавил Хамид, переходя на шёпот. — Официально — для учёта запасов. Но стражники там не городские, а храмовые. И внутрь никого не пускают.
— Это возмутительно! — не сдержался Расул. — Использовать общие запасы как личную собственность!
— Осторожнее со словами, друг мой, — предупредил Муса.
Дверь снова распахнулась. На пороге стоял Фазиль, тот самый торговец тканями, который недавно спешил на площадь.
— Новости с площади! — выпалил он с порога. — Халид только что объявил, что Назир не просто еретик — он вор! Якобы украл какой-то священный артефакт из Храма! Награду за его поимку увеличили до ста серебряных монет!
— Чего именно он якобы украл? — спросил Хамид, приподнимая бровь.
— Какую-то реликвию, — ответил Фазиль, переводя дыхание. — Точно не сказали, но намекнули, что это что-то, что могло бы помочь в восстановлении кристалла.
Хамид фыркнул.
— Какая наглая ложь. Каждый, кто знал Назира, скажет, что он — последний человек в городе, способный на воровство.
— Но теперь Халид знает что сказать, если кристалл не заработает. А еще есть повод отправить храмовую стражу в любой дом под предлогом поиска этой штуки, — заметил Муса.
— И толпа охотно ему поверила, — добавил Фазиль с горечью. — Моя собственная дочь пришла с площади в слезах: "Как мог Назир предать нас? Украсть наше спасение?". Я пытался объяснить ей, что это, скорее всего, неправда, но она смотрела на меня как на безумца. "Почему тогда он сбежал?", — спрашивала она. И что я мог ответить?
Расул отложил ножницы и погладил свою собственную бороду, как делал всегда, когда глубоко задумывался.
— Что-то не сходится в этой истории, — произнёс он. — Если кристалл действительно умирает, почему Халид просто не скажет об этом? Почему бы не начать готовить город к неизбежному?
— Потому что тогда рухнет вся система, — тихо ответил Хамид. — Власть жрецов держится на вере в то, что они — единственные, кому боги даровали силу поддерживать кристалл. Если люди узнают, что жрецы бессильны перед угасанием кристалла, вся их власть, всё их положение в обществе, всё их богатство — всё исчезнет в один миг.
Он не закончил фразу, но все поняли смысл.
Мастерская цирюльника постепенно наполнялась людьми. Один за другим заходили горожане — кто-то действительно нуждался в услугах брадобрея, но большинство приходило за новостями и возможностью свободно обсудить происходящее. Расул едва успевал обслуживать клиентов, одновременно поддерживая разговор.