Это застало парня врасплох. Он ожидал обиды, страха или раздражения, но не такого спокойного ответа. И уж точно не такого, который вызвал смешки среди наблюдателей — теперь уже не над Назиром, а над его несостоявшимся мучителем. Помедлив, он отступил, позволяя Назиру пройти.
У резервуара — большой деревянной бочки, обтянутой кожей для защиты от испарения — Назир внимательно изучил конструкцию. Вода хранилась на удивление разумно, но он заметил, что крышка не полностью герметична. Испарение было минимальным, но все же присутствовало. Мысленно он сделал заметку: если выживет до завтра, можно будет предложить улучшение.
"Вот оно, — подумал он. — Мой шанс быть полезным. Не просто выполнять грязную работу, но предложить что-то ценное".
Набрав ровно столько воды, сколько требовалось для поилок, не более, он вернулся к загону. Проходя обратно, он заметил, как один из мужчин указал на него пальцем, что-то шепнув своему соседу. Это могло означать всё что угодно. Но Назир не мог не думать: "Меня оценивают. Каждый шаг. Каждое движение".
Сзади послышались шаги, и, обернувшись, он увидел Майсару.
— Аш-Шариф уверен, что ты сбежишь к полудню, — сказала она, наблюдая, как он тщательно моет поилки. — Говорит, что городские не выдерживают такой работы.
"Он прав", — подумал Назир, чувствуя, как ноет спина, как болят натруженные мышцы. Боль была повсюду. Но он не показал этого.
— Аш-Шариф ошибается, — ответил Назир, не прекращая работу.
— Посмотрим, — пожала плечами Майсара. — У нас многие не выдерживают. Особенно те, кто привык к легкой жизни.
Это задело. Легкой? Годы обучения? Ночи, проведенные над расчетами? Проверки подземных каналов, где он задыхался от зловония?
— Моя жизнь никогда не была легкой, — сказал Назир. В его голосе проскользнула нотка обиды, которую он тут же пожалел. — В храме работа начинается до рассвета и заканчивается после заката. Инженеры не сидят сложа руки.
Майсара с интересом наблюдала за его методичными движениями.
— Хочешь знать, как настоящая жизнь выглядит? — внезапно предложила она, оглянувшись через плечо. — Аш-Шарифа не будет ещё полчаса, он пошёл проверять дозорных. Пойдём, покажу тебе, что к чему. Только быстро.
Не дожидаясь ответа, она зашагала вперёд, явно ожидая, что он последует за ней. Назир помедлил лишь мгновение. Возможность узнать больше о лагере стоила риска.
— Это наш лагерь, хотя правильнее говорить стоянка, — Майсара шла быстро, говорила отрывисто, жестикулируя резкими движениями рук. — Мы не задерживаемся на одном месте больше недели. Выпиваем колодец, меняем место. Или нас находят — и тоже меняем место.
Лагерь при ближайшем рассмотрении оказался сложнее, чем представлял Назир. Шатры располагались не хаотично, а в строгом порядке — внешний круг для рядовых членов племени, внутренний — для хранения припасов и мастерских. В центре стоял просторный шатёр Самиры — не роскошный, но заметно крепче остальных.
— Вот видишь эти метки на шестах? — указала Майсара на цветные нити, привязанные к опорам шатров. — Синие — у семейных, красные — у воинов, зелёные — у добытчиков. Так мы быстрее собираемся, когда нужно уходить.
Они прошли мимо группы мужчин, латавших потрескавшиеся кожаные мехи. Одни соскребали соль и наросты изнутри, другие тщательно промасливали швы тёмной пахучей смесью.
— Худшее, что может случиться — мехи дадут течь, — пояснила Майсара. — Пять капель за ночь — и ты проснёшься с пустым бурдюком. Сколько людей так умерло — не сосчитать.
Её голос звучал обыденно, словно она говорила о погоде, а не о смерти. Назир отметил, как эта девушка, не старше двадцати пяти лет, воспринимает потерю жизни как рутину.
Они подошли к навесу, где двое женщин средних лет кипятили что-то в глиняном горшке на небольшом костре.
— Варят очистительное зелье, — кивнула на них Майсара. — Когда находим новый колодец, вода часто отдаёт гнилью или металлом. Это помогает связать грязь, чтобы она осела.
— Из чего оно? — поинтересовался Назир, наклоняясь ближе.
— Корни какие-то, — девушка пожала плечами. — Они знают, спроси у них если интересно.
Далее путь лежал к широкому полотну, растянутому между четырьмя шестами. Под ним было разложено оружие — от простых дубинок до кинжалов тонкой работы и даже двух изогнутых мечей.
— Сами делаете? — спросил Назир, указывая на оружие.
— Мечтай, — фыркнула Майсара. — Это всё трофеи. Когда отбиваем караваны. Хотя поддерживать их в порядке — наша работа. Видишь вон того хмурого старика? Афзаль. Лучший оружейник в трёх днях пути. Когда-то ковал мечи в городе, теперь точит ножи для нас.