– Здесь получается стык с соседом справа?
– Именно. Хутор аккурат между нами, 13-я эсдэ своим левым фасом их цепляет, и мы наступаем правым флангом. Неудобно им обороняться. А если Туйполово возьмём – дорога на Кокколево, считай, наша.
Офицеры замолчали. Каргузалов подошёл к окну, всматриваясь в темноту. Тонкий дымок от керосинки уходил к потолку ровной струйкой. Владимир Леонидович достал серебряный портсигар, подаренный ему за храбрость во время боев в Галиции в 1916 году, закурил папиросу. Повертел портсигар в толстых пальцах и как будто не узнал вещицу, настолько он показался чужим и старинным, залетевшим из другой жизни, которая закончилась, которую никогда больше не вернёшь. С неприязнью отметил, как стало горько во рту, в животе разлилась пустота и остро закололо в сердце – предвестник того, что смерть ходит рядом и уже подошла вплотную. Это её дыхание, её поступь. И снова надо разбиться, но обмануть эту дрянь. Врут все, никакая она не костлявая старуха, – молодая девка с трупными пятнами на лице, сисястая, жопастая, губы красные и пухлые, так и манит, паскуда… А дыхнёт в лицо – сладость и гниль.
– Что думаешь? – спросил Мухин.
– Комары-комарики, жёлтые фонарики… – забубнил под нос что-то детское, из врезавшихся в плоть и кровь колыбельных. – А как считаешь, Александр Тимофеевич, надо нам с соседями дружить?
– К чему клонишь?
– Да вот хочу в гости сходить. Давно, понимаешь, в гостях не был.
Хутор Туйполово одинаково мешал как сапёрам, так и 296-му стрелковому полку, поэтому с соседом быстро нашли общий язык. Решили, что в 4:00 утра полк откроет сильный ружейно-пулемётный огонь по хутору, отвлекая противника на себя. В это время сапёры, молча и быстро, без предварительной артподготовки пойдут в атаку и одним рывком преодолеют расстояние, разделявшее хутор и первую линию нашей обороны.
Вернувшись в обсерваторию, Каргузалов довёл до ротных задачу, распределил участки атаки. Одну роту было приказано направить на левый фланг к высоте «полтора» и атаковать её при поддержке пеших разведчиков. Две другие роты были сосредоточены для атаки на Туйполово.
Неделю назад в батальон с Кировского завода прибыла партия стальных листов, изготовленных рабочими по чертежам Каргузалова. Листы были нужны для защиты личного состава во время проведения работ по разминированию. Старовойтов предложил поставить их на лыжи, спрятаться за ними, вплотную подойти к окопам противника и забросать его гранатами. Бойцы с сомнением глядели на чудо техники, но это всё было лучше, чем наступать голой грудью.
Комбат отдал приказ строиться, и в этот момент со стороны заднего двора раздался шум, скрип снега, чья-то матерная ругань и звук передёрнутого затвора.
К зданию обсерватории прорывалась группа бойцов, один из них – офицер – размахивал пистолетом и грозил расстрелом. Часовой из группы охранения с опаской отталкивал их винтовкой, но открывать огонь боялся.
– Что происходит? Вы кто такие?
– Вы здесь старший? – начал офицер без приветствия. – Бардак развели! Я доложу в дивизию о вашем самоуправстве. Принимайте своего сапёра.
– Вы кто? – повторил вопрос Каргузалов.
– Младший военный юрист Касаткин. – Офицер достал из планшета сложенный вдвое лист бумаги. – Вот приговор. Крючков Федор Александрович, рядовой, сапёр, осужден военным трибуналом 13-й стрелковой дивизии по статье 193, пункт «г» УКа РэСэФэСэЭр, приговорён к высшей мере наказания – расстрелу. Без конфискации имущества. Приговор привести в исполнение немедленно. Ваш боец?
– Нет, не мой.
– То есть как это? – растерялся Касаткин.
– А вот так. Вы частью ошиблись.
Каргузалов присмотрелся внимательнее. Один боец держал руки за спиной, с шинели были сорваны петлицы, стоял без шапки, и небо над его головой казалось чернильным, бездонным. Чуть сзади стоял второй боец с винтовкой наперевес.
– Это 296-й полк?
– Нет. Это даже не 13-я дивизия. Заплутали вы немного.
– Тьфу, – сплюнул Касаткин. Лицо его вытянулось от огорчения, отчего он стал похож на растревоженную утку, недовольную своим выводком. – Понимаете, дезертира вели… Тут начался миномётный обстрел, ну, мы и сделали небольшой крюк, обходили, значит, опасное место. Получается, не туда вышли.
– Получается, не туда.
– Ну, все тогда, бывайте. Пойдём дальше искать. Знаете хоть, в какой стороне?
– Знаю. – Капитан изучающе глядел на офицера военного трибунала. Мальчишка, двадцать с хвостиком, хорохорится, но ещё не оперился как следует. Непохоже, чтобы из кадровых, скорее, выпускник юридического, а дядя или тётя в райкоме сидят, поднапрягли связи, устроили племянника на тёплое место.