— Что тебе от меня нужно? — я устала бороться с этим племенем. Брат приносил в мою жизнь неприятностей и вот таких вот товарищей.
Мне хотелось сесть на пол, прямо в подъезде, и наконец разрыдаться.
— Артур — дебил. Я слышал, что он тебе сказал.
— И что? Решил утешить?
Игорь посмотрел на меня сверху вниз, ощупал лицо взглядом, а я сморщилась. Его внимание мне не нравилось.
— Если считаешь Артура дебилом, почему не заступился? Дал бы ему в лицо, толку теперь за мной бегать?
Я больше не кричала — от стресса и усталости горло сдавило обручем.
— Я… Карина, надо было, ты права. Я растерялся.
— Если не отпустишь, я буду кричать.
— Кричать не надо, хотя… в постели можно.
Он широко улыбнулся, а я обозвала его животным.
— Карина, ладно-ладно, я ж пошутил, — он больше не держал меня, даже шаг назад сделал, но его спина преграждала подъездную дверь. — Я просто…
Я наклонила голову, запустила руки в волосы. Как же они все мне надоели!
— Что ты от меня хочешь? — повторила вопрос, понимая, что Игорь так просто меня не пропустит.
— Давай встречаться, — выдохнул, а я вскинула на него удивлённый взгляд.
В его мутноватых от выпитого глазах сквозила серьёзность — он не шутил. Для демонстрации своей решимости сложил руки на груди и сжал в тонкую полоску губы.
«Это не день, а ужас какой-то».
— Можешь сейчас не отвечать. Подумай. Но если согласишься, я буду тебя защищать, и Артур больше не посмеет обидеть.
— А если откажусь?
Игорь мрачно посмотрел на меня, шаркнул босой ногой, покачнулся, но выстоял. Ответ был написан на его лице, но он его всё-таки озвучил:
— Тогда я не буду мешать Артуру тебя… продать кому-нибудь. Карина, ты сама знаешь, какие отморозки ходят у него в приятелях. Если думаешь, что я — худший из них, ошибаешься.
— Да пошли вы все! — выкрикнула, забыв обо всех маминых уроках.
«Никогда не груби пьяным мужчинам», — учила она, но у меня лопнуло терпение.
Толкнув обалдевшего от моего крика Игоря в грудь, я рванула прочь из подъезда прямо в летний вечер.
Бежала вперёд, как ошпаренная. Всё время прислушивалась: не мчится ли кто за мной, но в ушах только сердце грохотало. Перед глазами мелькал город, я не разбирала дороги, зная лишь одно: мне нужно скорее уйти на безопасное расстояние от проклятой квартиры и людей, её оккупировавших.
***
Дождь хлынул в тот момент, когда я, замёрзшая, всё-таки позвонила лучшей подруге. Раскат грома на мгновение оглушил, и я не сразу услышала её ответ.
Маша повторила:
— Прости, солнц, деду совсем плохо.
Её дед страдал крайней степенью деменции, и я не могла судить подругу за то, что она не любила гостей.
— Всё равно спасибо. Разберусь.
— Каро, послушай! Куда ты пойдёшь ночью? — растревожилась Маша, а на заднем плане кто-то закричал. — Чёрт, прости, я побегу.
Она бросила трубку, а я тяжело вздохнула. Дождь застал меня на центральном проспекте, и самым ближайшим знакомым местом был офис. Я работала в нём уборщицей и курьером одновременно, и не собиралась этого стыдиться.
Во всяком случае, это лучше, чем вести жизнь своего брата: пустую и никчемную.
— Ох, сейчас промокнете до нитки! Прячьтесь! — весело рассмеялась незнакомая девушка, пробегая мимо. Кутаясь в плащ, она казалась самой счастливой на свете.
Значит, и мне нечего грустить. У Машки вон, дед с бабушкой чудят, а у меня только брат уголовник. Хотя, если так посмотреть, это ничем не лучше.
Тяжёлые мысли ворочались в голове, пока я торопилась в безопасное укрытие. Магазины закрылись, кафе обслуживали последних посетителей, потоки воды бурными ручьями бежали вдоль тротуара. Ноги промокли насквозь, я хлюпала носом и растирала озябшие предплечья.
Сырость пронимала до костей, промокшая футболка не грела, а в животе урчало. Слёзы как-то вдруг подкатили к глазам. Я не собиралась плакать, жалеть себя, жаловаться на судьбу, но мне так обидно стало, так горько. Кому я нужна? Никому. У меня не осталось родственников, кроме Артура, а он…
Думать о том, что его угроза может оказаться шуткой, было наивно. Игорь прав: у Артура водились такие знакомые, которые… в общем, не гнушались всяких мерзостей. И купить за дёшево девственницу на одну ночь они тоже способны — это будет не самым большим грехом в их послужном списке. А брат настолько любил лёгкие деньги, что вполне мог пойти на сделку. В конце концов, меня некому защитить, так что церемониться?