Я умчалась набирать очередную порцию воды в ведро, а после, когда с уборкой было покончено, принялась разносить документы, каждый раз ожидая встретить за очередным углом Егора Владимировича. Но он был занят конференцией вот уже какой день подряд, и я увидела его лишь раз: Волков выходил из кабинета в компании нескольких представительных мужчин и так бурно что-то с ними обсуждал, что ничего вокруг не замечал. Как всегда красивый, сосредоточенный на мелочах. Казалось, сам воздух вокруг него другим делался, становился тяжёлым и горячим. Так, Карина, соберись!
Чтобы не путаться под ногами у начальства, я рванула в другую сторону, едва голову не свернула, перепрыгивая через ступеньки, но таки доставила нужные документы важным людям, не столкнувшись при этом с Волковым. Пусть себе спокойно работает, не нужно отвлекаться и мне краснеть не нужно, и так вечно полыхаю, когда думаю о нём.
Особенно ночью. О, стоило лечь в кровать, в голове рождались самые неприличные мысли. Стыдно признаться, но несколько раз я видела сны… такие сны, после которых просыпалась, встревоженная видениями, а пальцы ног сами по себе подгибались.
Почему-то в этих снах мы с Волковым вновь были бутике. Он примерял рубашки, щеголял голым подтянутым торсом, а после… я вдруг тоже скидывала одежду и сама на Егора Владимировича набрасывалась, разрывая остатки его белья.
Это было невыносимо, но вместе с тем сладко до дрожи, до пульсирующего огня между ног.
«Это нормально, — сказала мудрая Маша. — Просто ты наконец созрела».
Я не знала радоваться этому факту или нет, но определённо рыдать не планировала. Всему своё время, любила повторять мама.
День катился к закату, разъезжались последние участники конференции. Стайками, тонкими ручейками они стекались к лифтам, а те без остановки гудели и сверкали табличками над створками, отсчитывали этажи. Уборки было много, но я удивительно легко с ней справилась. В голове была лишь одна мысль: скорее закончить и за босоножками. А там уж будь, что будет.
— Ты куда так торопишься? — Наташа поймала меня на автобусной остановке. Стала рядышком, топталась на месте, смотрела на меня испытующе. — Никак влюбилась?
— С чего ты так решила? — я даже хохотнула от невероятности этого предположения.
— Ну… показалось, — засмеялась приятельница. — Глаза светятся. А ещё нарядная такая какой день подряд… Мужик появился?
Я довольно долго знала Наташу, но только в последнее время начала замечать, что она грубовата. Меня это не смущало, но откровенничать не хотелось.
— Я откладывала, — соврала и обрадовалась звукам подъезжающего автобуса.
— Ага, знаю я, сколько такие шмотки стоят, — в глазах Наташи мелькнула зависть. — Что, решила всё-таки воспользоваться моим советом?
Но я её уже не слышала: прыгнула в автобус, пробежала дальше по салону и даже не оглянулась на прощание. Довольно с меня людей, которые считают, что имеют полное право влезать в мою жизнь со своими глупостями.
— Остановите на Памирской! — крикнула я водителю, и тот что-то пробурчал себе под нос, улыбнулся мне в зеркало заднего вида, принял оплату и распахнул дверцы. Автобус ещё не успел окончательно затормозить, а я уже мчалась к дому, думая только о босоножках.
Подъезд встретил меня затхлостью и привычными росписями на стенах, но я всё равно любила этот дом, в нём прошло моё детство и сюда я с радостью возвращалась, если в квартире меня не ждал Артур. Поднимаясь по ступенькам, я мечтала только об одном: пусть он куда-нибудь исчезнет.
Но Артур никуда не исчез. Он словно ждал меня, переполненный злобой, и в этот раз у меня вряд ли получится так быстро от него сбежать.
«Надо было идти босиком», — подумала я, когда брат схватил меня за руку и буквально втащил внутрь квартиры.
Глава 28 Егор
Дом меня встретил приятной тишиной — я обожал своё жилище. Похожее на крепость, огороженное со всех сторон высоким забором, в нём я чувствовал себя уютно. Никакой суеты, ничего лишнего, только нужные для жизни вещи и полная свобода действий. Я купил однажды этот участок в элитном посёлке в большей степени потому, что рядом практически не было соседей. Простор, размах и одиночество — к большему я не стремился.
А ещё сюда не ступала нога ни одной из моих любовниц — никто не вызвал во мне желания сблизиться настолько, чтобы увидеть утром милое личико на соседней подушке, делить завтрак и давать свои рубашки. От одной мысли, что в этом доме будет чужая женщина, бросало в дрожь.