Маша тем временем оглядывала салон, хлопая светлыми ресницами, ёрзала и смешно округляла рот. Рома дрогнул: хмыкнул, высунул руку из приоткрытого окна, покрутил шеей, делая вид, что ему плевать на всё, что происходит в салоне, но сам нет-нет, да и посмотрит на девчонку с любопытством.
— Ого, какая у вас машина…
— Красивая? — усмехнулся я, наблюдая за детским восторгом Маши. На пухлых щеках появились ямочки и румянец.
— Здоровая! — Маша развела руки в сторону, словно пыталась весь мир охватить. — Внутри целая футбольная команда поместится.
— Здесь не поместится даже половина команды, не преувеличивай.
— Ой, ладно вам. Я не слышала, что вы зануда.
— А что ты обо мне слышала? — во фразе слишком явный намёк. Да, мне было интересно, что обо мне говорила Карина, но Маша оказалась крепким орешком: сомкнула губы, насупилась и так смешно наморщила лоб, но я не удержался от улыбки.
Маша осторожно дотронулась кончиком пальца до дверцы и, чего-то испугавшись, одёрнула руку. Словно в обшивке салона мог спрятаться дикий зверь, который оттяпал бы её конечность по плечо.
— Не бойся, не сломаешь.
Маша промолчала — я вместе с собственной машиной перестал её волновать. Уставилась в экран телефона, до бледного следа зубов закусила губу, пальцы порхали по экрану, вновь и вновь набирая номер Карины, но та не отвечала.
Да куда же ты делась, девочка? Я не привык ни о ком волноваться, но Карина сумела разбудить во мне что-то, до того глубоко спавшее. Разбудила и исчезла! Ну уж нет, я не позволю ей сбежать, достану из любой бездны и своей сделаю.
— Где же ты, Каро? — Маша едва не плакала, дышала шумно носом, жмурилась, словно пыталась сдержать слёзы, а у меня на душе ворочался огромный камень. Что-то было не в порядке, но я никак не мог понять, что именно. И это безумно бесило.
Пытался найти объяснение всему, что произошло, но своим инстинктам привык доверять, а они чуяли беду.
— Она могла где-то спрятаться? — я барабанил пальцами по колену.
— Нет, что вы? — Маша даже руками всплеснула и уронила телефон на колени. — Каро не такая! Она не сбегает и не прячется.
— Ой ли, — хмыкнул я, а Рома замаскировал смех кашлем, покраснел и едва насмерть не подавился.
— Она не сбегает от проблем, — настаивала Маша, а в моей памяти мелькнула наша первая с Кариной встреча, когда она рванула прочь через дождь и бурю, а после растворилась в воздухе, будто вовсе мне приснилась.
— Мне кажется, ты плохо знаешь свою подругу.
Маша пронзила меня необычайно умным взглядом, от которого мне почему-то стало стыдно.
— Может быть, она передумала идти со мной в ресторан, потому и сбежала?
— Нет, вы не тот человек, от которого она бы… неважно!
Машина медленно катилась по улицам, я напряжённо смотрел в окно, словно в любой момент Карина могла появиться где-то рядом.
— Нам нужно к ней домой, — внезапно выдала Маша, я посмотрел на её бледный профиль, и за рёбрами что-то сжалось.
Маша чего-то испугалась. Или кого-то, и у меня были мысли на этот счёт.
— Говори адрес.
Не осталось времени на смешки и светскую беседу. Случилось что-то плохое, и чем больше времени мы тратим зря, тем в большей беде может оказаться Карина.
Маша выпалила название улицы и номер дома, как из пулемёта выстрелила, а я рявкнул:
— Рома, езжай быстро! Дворами, в объезд, как угодно.
— Людей можно давить?
— Прикрути чувство юмора, пока не уволил, — в ответ на это Рома едва не пробил головой крышу и вдарил по газам.
Машина сорвалась с места, заскрипели рессоры, покрышки чиркнули по асфальту, наверняка высекая искры.
— Чего ты боишься? Её брата?
Маша кивнула раз, другой, провела рукой по щеке, словно паутинку смахивала.
— Он жестокий человек, всегда таким был, — голос Маши стал тихим, я едва мог расслышать её слова, потому пододвинулся чуточку ближе, наплевав на социальные дистанции. — Ещё худе отца.
— То, что он идиот, я уже понял. Но на что он по-настоящему способен?
— На всё. Он ненавидит Каро.
— Прямо ненавидит?
— Не верите? А зря. Он любит унижения, пинать слабых. Каро для него всегда такой была.
У меня сжались челюсти, а перед глазами замелькали страшные картинки.
— Он может её ударить?
— Артур может её избить. Сильно… однажды она даже в больнице лежала, — Маша свела брови к переносице, пальцами сжала виски. — Я чувствую, он как-то причастен. Это всё Артур, я уверена.
У меня дрогнул кадык, а пересохший язык прилип к нёбу. Лежала в больнице после побоев родного брата? Это вообще как? И почему эта сволочь всё ещё не в тюрьме.