И выскочила в коридор, а я сел на кресло и расхохотался.
Чего и следовало ожидать.
Глава 36 Карина
— Я ещё прошлую передачку не съела! — спустя неделю вынужденного больничного я почти привыкла к ежедневным визитам кого-то из свиты Волкова.
Молчаливые хмурые мужчины, они привозили пакеты, полные еды и, не обращая на меня внимания, оставляли в палате и довольно быстро ретировались.
Спорить оказалось бесполезно, но я каждый раз пыталась.
А ещё Волков приставил ко мне охрану, и с этим тоже ничего нельзя было поделать. Парни сменяли друг друга на посту, со скучающим видом бродили около палаты и сопровождали меня на улицу.
— Это приказ, — повторяли мне мужчины, чьи лица я почти не различала, до того они казались одинаково суровыми и безэмоциональными.
— Бабуля передавала тебе привет, — Машка наведывалась ко мне регулярно, держала в курсе новостей из внешнего мира, который я видела лишь в масштабе больничного двора. Да, он был похож на райский сад, мне нравилось в нём гулять и наслаждаться покоем и летним солнцем, запутавшемся в ветвях деревьев, но он всё равно казался мне клеткой, пусть и золотой.
— Они уже вернулись?
— Нет ещё, через неделю, — Маша по-свойски заглянула в очередной пакет с провизией, вынула ярко-красное глянцевое яблоко, подкинула его на руке. Ее что-то тревожило, но маскировала беспокойство за веселой болтовней.
— Мария, помнишь, что мы с пяти лет знакомы? — я пощекотала ее за ухом, и Машка фыркнула, отстраняясь. — Что тебя мучает?
— Ты проницательная, — Маша криво улыбнулась и вдруг подалась вперёд, наклонилась ко мне и громким шёпотом затарахтела: — Когда я ездила навещать дедулю, встретила Игоря.
В этом уютном коконе обманчивой безопасности больничной палаты, под неусыпным контролем волковской свиты казалось, что проблемы куда-то исчезли. Но слова Маши живо напомнили: ничего ещё не кончилось.
— Ты с ним разговаривала? — я вскочила на ноги. Ещё недавно уютное кресло вдруг показалось горячей сковородкой, в которую кто-то воткнул гвозди. Они накалялись, впивались в зад и мучили.
— Нет, но я за ним следила. Правда, очень быстро из вида потеряла.
Если бы меня в этой клинике не обследовали вдоль и поперёк, я бы усомнилась в своём слухе. Но мне определённо не послышалось.
— Ты совсем дурная?
Маша воинственно подбоченилась и отгрызла приличный кусок яблока.
Пока жевала, я смотрела на её лицо и не знала, что мне сделать: стукнуть подругу побольнее или крепко обнять. Сердце в груди стучало, грозило проломить дыру в и без того покалеченных рёбрах.
— Зачем ты за ним следила? — это был единственный вопрос, который я смогла задать, не переходя на ультразвук.
— А ты не понимаешь? Артура ищут, но он как сквозь землю провалился. А этот, — Маша даже скривилась от омерзения, — его лучший друг. Шестёрка! Он может привести нас к Артуру.
Боже, если ты существуешь, дай мне сил.
— Нас? — Я оттянула ворот футболки, попыталась вдохнуть, но от нервов едва соображала, что делаю. — Ты не должна в это лезть! В этом вопросе никакого «мы» не существует!
— Вот как, значит? — Маша демонстративно хлопнула несчастным яблоком по столу, поднялась. Невысокая, сейчас она казалась колоссом. — Никакого «мы»? Ну ладно.
Я зарычала и подняла глаза к потолку, посчитала до десяти, пытаясь успокоиться.
— Ты ведь поняла, что я имела в виду?
— Я всё, Карина, поняла. Ты мне доходчиво показала моё место. Теперь я не заблужусь.
— Дура! — гаркнула я, и услышала за стенкой хриплое покашливание. Так, не хватало, чтобы ещё волковские псы сбежались на мои крики. — Я не на место тебе указала, а пыталась объяснить, что твоя самодеятельность ни до чего не доведёт. Нет, не так. Она доведёт всех до беды!
— Я такая бесполезная и глупая по-твоему?
— Прекрати перекручивать мои слова! — я вновь потеряла контроль над голосом, и вновь караулящий дверь охранник напомнил о своём присутствии сдавленным кашлем.
Я оглянулась на дверь, прикинула, как много можно услышать, если стоять снаружи. Охранники мне не досаждали, чаще всего оставались незаметными, но я понимала: они тут для того, чтобы, в том числе докладывать о любой проблеме Егору.
— Так, давай потише, — попросила я и усадила Машу обратно. Сама же уселась на подлокотник и наклонилась почти к самому уху подруги: — Не смей этого делать.
— Я ничего не сделала! — зашипела Маша, а я приобняла ее за плечи и легонько встряхнула.
— Уже того, что ты сделала, более чем достаточно.
— Я не могла упустить шанс.
— Бросай это! Даже думать не смей! — я шипела яростно, едва не выплёвывала слова на щёку подруги. — Егор Владимирович сказал, что сам всё решит.