— Заткнись, Оникс, — сказал Даппер. Странно, Оникс, казалось, отреагировал и передвинулся.
Я благодарно посмотрела на Даппера. Оникс специально припомил, что я спала с Фениксом, и что это сделало Линкольна…несчастным.
— Очень хорошо. Теперь у Феникса есть с тобой физическая связь. Мало того, что он может вернуть раны, которые я оставил, также он — тот, кто их удерживает.
Если что-то случится с Фениксом, если его убьют, или, как ты называешь это, «вернут», то… Он потянулся.
— Я умру.
— Это кажется неотвратимо вероятным.
— Иисус, Мария и Иосиф, — сказала Стеф, а Спенс и Зои выругались.
— Это не хорошо, — сказал Сальваторе, качая головой.
Даппер молчал.
Оникс улыбнулся, наслаждаясь своей версией аплодисментов, пока его взгляд не остановился на мне. Моя грудь напряглась, и каждый вдох давался тяжело.
Мы смотрели друг на друга, и в тот краткий момент, когда он удерживал мой взгляд…
… мы разделили молчаливую истину между нами.
Это было просто невероятно.
Если Феникс умрет… умру и я.
Глава 13
«Мысль, даже возможность, может разрушить и преобразить нас.»
Фридрих Ницше
Я надеялась, что утром искусство поможет мне. Даст немного отвлечься на несколько часов. Но я не смогла даже правильно смешать цвета.
Однажды он сказал, что любил меня. Это была частью игры, в которой он хотел увести меня у Линкольна. У него это получилось. Я ещё никогда не чувствовала себя такой одинокой.
Теперь, опять же благодаря Фениксу, я уверена в своей погибели.
После всех событий прошлой ночи, к тому времени, когда я вернулась домой, было поздно. Я долго не могла уснуть, слишком живы были воспоминания о моей почти смерти. Но это было не только из-за нервов, а из-за отсутствия чего-то еще.
Кого-то еще.
Я надеялась все время, которое мы были у Даппера… и слушали рассказы Оникса о моей гибели,
… что Линкольн может вернуться. Что он сможет понять — я никогда бы не поцеловала Спенса. Я даже надеялась, что Магда, возможно, поговорила с ним.
Принятие желаемого за действительное. Но Линкольн… он знал меня. Конечно, он знал, я не стала бы…
Даже при том, что я спала с темным изгнанником!
И в этом была моя проблема — голос правды похороненный глубоко внутри.
Тот, кто всегда рисует картины основными цветами, не трудится смешивать их.
Оникс был прав. Я посадила семена сомнения, а Финикс их теперь орошал. У меня были свои причины, но ничто не изменит факта, что Линкольн, вероятно, никогда не простит меня, и что жертва, необходимая, чтобы быть вместе, будет больше, чем он сможет вынести.
У него была своя проблема — у меня своя.
Я пожертвовала всем, чтобы спасти Линкольна. Но сейчас я боялась, что рискнуть остаться без своих способностей и силы — это не то, на что Линкольн мог решиться. Даже ради того, чтобы быть со мной.
Я едва сделала мазок на мольберте, к тому времени как прозвенел звонок на перерыв. Когда я начала собирать вещи, ко мне подошла моя учительница по рисованию.
— Вайолет, в последнее время ты не очень собрана. Я знаю, у тебя есть другие предметы, на которых стоит сосредоточиться, и список общественных мероприятий, которые нужно посетить, но, если ты все еще планируешь всех впечатлить, а я знаю, что ты поступила на Фентонский курс, тебе стоит начать снова включаться в искусство.
Я сделала глубокий вдох, истощенная своей внутренней борьбой.
— Я знаю, мисс. Я буду лучше стараться. Я действительно хочу хорошо проявить себя на Фентонском курсе.
— Ну, если обстоятельства таковы, то ты должна это сделать! — Сказала она голосом, которым могут говорить только учителя, что-то между родительским и заставляющим чувствовать вину. Это сработало.
В кафетерии я взяла салат, булочку и плюхнулась на своё обычное место.
Когда стул рядом со мной отодвинули и шваркнули поднос, я даже не подняла головы. Я думала, что это была Стеф.
— Господи, Эден… ты никак не проснешься?
Я подскочила на сиденье и увидела смеющегося Спенса.
— Что? Что ты здесь делаешь? — я оглянулась вокруг. — Ты думаешь, я снова попаду в беду?
Он нахально подмигнул, и его улыбка сделалась еще шире:
— Гламур.
Я снова оглядела комнату и поняла, что никто не замечает его присутствия, хотя он не был одет в школьную форму и явно не учился с нами.
— Так чо ты здесь делаешь?
— Кроме лечения жуткого похмелья. Я пришел проветриться, — сказал он, расправив плечи. Похоже, уходить он не собирался.