Ее судорожные вздохи стали громче, и он знал, что удовольствие овладевает ею так же, как и им. Они были так настроены друг на друга.
Когда ее крики начали эхом отдаваться вокруг него, его собственные присоединилось к ним, создавая мелодию, которую он надеялся слышать до конца своих дней.
Она таяла от него, и он прижимал ее к себе, пока их дыхание замедлялось, а тела остывали.
Прошло несколько минут, прежде чем он смог двигаться, а потом это был только его голос.
— Знаешь, что я подумал, когда увидел тебя в первый раз?
Слегка приподнявшись, она поймала его пристальный взгляд и покачала головой.
— "Ей здесь не место." Но я был неправ, мо кридхе. Твое место там, где я.
Когда она завладела его ртом с пылом, который соответствовал ее любви к нему, он понял, что принадлежит ей, где бы она ни была.
Эпилог
Шотландия
Ноябрь 1910 года
Скрестив руки на груди, герцог Глэсфорд стоял у стены в большом зале и наблюдал, как его герцогиня начала собирать толпу из почти пятидесяти детей, супругов и внуков в некое подобие порядка перед массивным камином, который когда-то согревал задницы королей. Тея была настоящим чудотворцем, когда дело доходило до организации клана Тревлавов для семейного портрета.
Зверь был герцогом почти два десятилетия. С годами его мать становилась все слабее и слабее. Он считал, что все, что она перенесла, чтобы защитить его, продолжало сказываться на ней и было ответственно за то, что он провел с ней меньше лет. С нежной улыбкой она ушла из жизни, с двумя любившими ее мужчинами рядом, каждый из которых держал ее за руку. Зверь видел, как разбилось сердце его отца. Поэтому он нисколько не удивился, когда его отец тихо скончался во сне не более чем через шесть недель. Любовь его родителей была такова, что связывала их не только в жизни, но и в смерти.
Его грудь наполнилась любовью и гордостью при виде своего первенца, баюкающего на руках своего недавно родившегося первенца. Зверь действительно хотел, чтобы его родители прожили достаточно долго, чтобы убедиться, что линия Кэмпбеллов будет в безопасности еще по крайней мере на два поколения. Они встречались с его сыном, но не с внуком.
— Я не знаю, как она это делает, расставляя всех по местам и удерживая их на месте, — сказал Зверь. В эти дни он звучал скорее как шотландец, чем как англичанин.
— Терроризируя моих внуков, — сказал Эйден.
— Я не вижу в этом ничего плохого. Они монстрики, твои внуки.
— Это не так. Они маленькие ангелочки. Все до единого.
С тихим смехом Джилли покачала головой.
— Ты можешь поверить, что нас теперь так много?
Не все их дети женились, но те, кто женился, быстро наполняли колыбели.
— У кого-нибудь есть точное число? — спросил Финн.
— Не вижу в этом смысла, — сказал Мик.
— К тому времени, как вы закончите считать, кто-то либо женится, либо родит ребенка.
— Мама выглядит так, словно она на небесах, — сказала Фэнси. — Ее окружают все ее внуки и правнуки. У нее такой прелестный румянец на щеках.
Тея усадила ее в обитое белой парчой кресло с откидной спинкой, новорожденный ребенок был у нее на руках, остальные малыши собрались у ее ног, старшие стояли позади нее.
— Я не уверена, что это дети вызывают румянец, — размышляла Джилли.
— Я думаю, это может быть садовник Мика. В последнее время я несколько раз навещала ее по утрам, довольно рано, и он там пил чашечку кофе.
Много лет назад, когда Мик построил себе поместье на земле недалеко от Лондона, он также построил прекрасный коттедж для их мамы, чтобы она могла по-прежнему быть независимой, но быть рядом. Зверь и его братья и сестры вносили свой вклад в содержание, прислугу и все остальное, что ей требовалось. Это будет ударом, когда настанет день, когда ее больше не будет с ними.
— Джил, ей девяносто, — напомнил Зверь своей сестре.
— А тебе семьдесят. Ты хочешь сказать, что стал монахом?
— Ну, нет, но…
Он пристально посмотрел на Мика.
— Он хороший человек, твой садовник?
Мик пожал плечами.
— Очевидно, да, если он заставляет маму краснеть.
— Как долго это продолжается? — спросил Финн.
Мик вздохнул.
— Годы?
— Ты, черт возьми, знал и не сказал нам? — спросил Эйден раздраженным тоном.
— Я подозревал. Он проводит в ее саду больше времени, чем в моем, а мой сад в десять раз больше ее.
— Она не одинока. У нее кто-то есть.
Фэнси лучезарно улыбнулась.
— Я думаю, это замечательно.
— Потому что тебе всегда нравились романтические истории, — сказал Эйден.