— В наши дни я далека от того, чтобы интересоваться чаепитиями.
— Маркусу, вероятно, это не понравится. С другой стороны, я думаю, ты права в том, что эта новая должность создаст меньше беспокойства для него… и для меня. Похоже, этот парень, Тревлав, уже взял на себя обязательство приютить тебя, чтобы убедиться, что ты цела и невредимы.
— Из того, что я наблюдала, когда он пришел в ”Русалку", и из того, что мне рассказывали другие, похоже, что он сделал делом своей жизни заботу о том, чтобы с людьми не обращались несправедливо.
— Без сомнения, это из-за того, что он незаконорожденный. Должно быть, ему было нелегко расти. Хотя, осмелюсь сказать, имя Тревлав в наши дни пользуется большим уважением, чем наше. Представь себе это.
Это прозвучало так, как будто это представление оставило кислый привкус в его рту, и она не была уверена, было ли это потому, что Тревлав стал синонимом ублюдка или потому, что Стэнвик стал синонимом предателя, и что большинство населения предпочло бы ассоциацию с Тревлавом ассоциации со Стэнвиком. Что ранее было невозможно представить.
Он взглянул на камин.
— Полагаю, это он прислал уголь.
— Он настоял на том, чтобы развести огонь прошлой ночью, поэтому отправил его взамен того, что он использовал.
— Судя по всему, с процентами. Похоже, он действительно позаботится о том, чтобы о тебе хорошо заботились.
Она решила не говорить ему о дополнительных деньгах, которые она заработает, потому что не хотела, чтобы он понял, что это временно, максимум на три месяца. Это знание может помешать ему помочь Маркусу и вынудит ее раскрыть свои планы на будущее. Ее планы не одобрит не только Маркус, но и Гриффит тоже.
— Я действительно чувствую, что приняла правильное решение относительно своего трудоустройства. Он ожидает, что я приеду в десять утра, так что я провожу тебя на рассвете.
— Я пойду с тобой.
Ее сердце слегка дрогнуло.
— Прошу прощения?
— Я провожу тебя к твоему новому жилищу, чтобы знать, где тебя найти.
— Я могу просто дать тебе адрес.
— Я хочу убедиться, что это приемлемое, респектабельное жилище.
— Боже милостивый, Грифф. Посмотри, где мы сейчас живем.
Она взмахнула рукой.
— Свинарник был бы более приемлемым местом, чем это.
Он побледнел, как будто она огрела его садовой лопатой по голове. С того момента, как она переступила порог этого скудного, холодного, отвратительного жилища с выцветшей и облупившейся краской, потрескавшимся и поцарапанным деревом, скрипучим водяным насосом, который испытывал ее мышцы каждый раз, когда ей приходилось пользоваться этой проклятой штукой, она не показывала своего отчаяния того, что они пали так низко.
— Есть места и похуже, Алтея. Я предполагаю, что Маркус сейчас живет в одном из них — если он вообще где-то живет. Насколько я знаю, он спит на улице.
Она глубоко вздохнула и поплотнее закуталась в плащ, пытаясь вернуть себе немного тепла, которое потеряла, когда отреагировала так, как отреагировала. В своем новом жилище она сможет снять свой плащ. Она больше не будет вынуждена ходить внутри, как будто все еще снаружи.
— Я не хотела показаться неблагодарной. Ни ты, ни Маркус не виноваты в том, что мы оказались там, где мы сейчас. Проводи меня завтра, если таково твое желание, но знай, что никакие твои слова не удержат меня от выбранного пути.
В большую сумку, сделанную из ковра, которую она использовала, когда они сбежали ночью три месяца назад после того, как у них забрали все остальное, она запихнула оставшуюся у нее одежду, расческу с жемчужной ручкой и зеркало, а также маленький флакон духов с ароматом гардении, которыми она пользовалась так редко, что сомневалась, что кто-нибудь на самом деле мог почувствовать его запах, но нанося их за каждым ухом всегда заставляло ее чувствовать, что еще не все потеряно. Она оставила одеяла аккуратно сложенными в углу, потому что была уверена, что Гриффит, а возможно, и Маркус, смогут ими воспользоваться. Поверх стопки она положила свой заработок от "Русалки", три соверена, которые дал ей Бенедикт Тревлав, и несколько пенсов, оставшихся от двух предыдущих попыток устроиться на работу. Она знала, что у Гриффита слишком много гордости, чтобы взять деньги сразу, но если она оставит монеты здесь, когда он придет за одеялами, у него не будет другого выбора, кроме как добавить их в свою казну. Она чувствовала себя лучше, зная, что, возможно, они хорошо послужат ее братьям.
Она даже не подумала о том, чтобы положить в карман несколько монет на оплату кеба, потому что знала, просто знала, что они ей не понадобятся.