Возможно, библиотека должна была стать просто отправной точкой, и они окажутся здесь. На кровати с балдахином, с бледно-сиреневым покрывалом и темно-фиолетовыми подушками.
Как будто было грехом смотреть на кровать, размышляя о том, что может там произойти, она резко отвела от нее взгляд и внимательно осмотрела остальную часть комнаты. Стены были оклеены обоями лавандового цвета. Кресло из сиреневой парчи с вышитыми фиалками, конечно же, фиолетового цвета, стояло у камина. Одну стену занимал шкаф из темного красного дерева. У окна стоял письменный стол из красного дерева и деревянный стул с прямой спинкой и мягкой фиолетовой подушкой. Она представила, как сидит там и пишет письма, а утренний солнечный свет заливает комнату. Если у нее остались какие-нибудь друзья или родственники, которые были бы рады получить от нее весточку. Но не только все друзья бросили ее и ее братьев — за исключением Кэт, которая тоже была на грани, — но и все родственники.
— С тобой все в порядке? — спросил он.
Что-то связанное с напоминанием о ее потере, должно быть, проявилось в ее внезапно застывшей позе. Борясь с этим, приходя в себя, она оглянулась через плечо. Он ждал по другую сторону порога, хотя поставил ее сумку на пол внутри комнаты.
— Безусловно. Спальня просто замечательная. Честно говоря, я думала, что здесь будет только кровать.
Его глаза потемнели, ноздри раздулись, и она не могла не задаться вопросом, не заставило ли его то, что он увидел ее с кроватью позади нее, пожалеть о своем правиле.
— Ты можешь добавить любые личные штрихи, повесить что-нибудь на стены.
Она не собиралась оставаться здесь так долго. Было неразумно делать что-либо, чтобы превратить комнату в место, по которому она будет скучать. И все же она хотела быть любезной.
— Спасибо.
— У нас есть две горничные, которые будут поддерживать порядок в твоей комнате. Лакей, который может принести тебе все, что угодно, — посылки, медную ванну, горячую воду для ванны. Прачка. Как ты можешь себе представить, тут приходится перестирывать большое количество постельного белья. Но она также позаботится о твоей одежде. Я представлю их всех позже.
— Кажется, ты все продумал.
— Я очень в этом сомневаюсь. Если тебе что-нибудь понадобится относительно твоего жилья, ты можешь поговорить с Джуэл. Как я уже упоминал ранее, она управляет всем, в том числе персоналом. Все, что тебе еще может понадобится, ты можешь попросить у меня. Если на данный момент у тебя нет вопросов, я оставлю тебя обустраиваться. Нам нужно будет выехать не более чем через двадцать минут.
Внезапно приступ нервозности охватил ее при осознании всего, что она делала.
— Этого времени более чем достаточно. Как видешь, у меня не так уж много вещей.
Что — то промелькнуло на его лице, что она не могла точно определить: печаль, гнев, разочарование — Боже милостивый, она надеялась, что это была не жалость. Она не вынесет, если он будет жалеть ее.
— Встретимся в гостиной, когда будешь готова.
Затем он ушел, и она снова смогла дышать. Взяв свою сумку, она положила ее на покрывало. Комната и близко не была такой элегантной или шикарной, как те, в которых она спала под крышей своего отца в поместьях или в Лондоне. Но это заставило ее почувствовать, что она снова начала обретать почву под ногами.
Глядя в окно гостиной с недопитым скотчем в руке, Зверь изо всех сил пытался отвлечь свои мысли от ее образа с кроватью, маячащей на заднем плане. Как легко было бы повалить ее на него. Как приятно начать свои уроки с того, что она никогда не забудет.
Он топтался в дверях, не решаясь войти в комнату, потому что боялся поддаться искушению. Он задавался вопросом, сколько раз его правило будет опасно близко к тому, чтобы быть нарушенным. Он не мог припомнить ни одного случая в своей жизни, когда бы так сильно томился по женщине.
Как одурманенный мальчишка в коротких штанишках, он стоял у этого самого окна, ожидая ее прибытия, и когда наконец появился экипаж, ему пришлось сдержаться, чтобы не выбежать навстречу ей. Что, как оказалось, было в его интересах, если сжатые кулаки ее брата были каким-либо признаком того, как Зверь мог быть встречен.
Он не был уверен, что она точно понимает, насколько Гриффит Стэнвик не хотел, чтобы она жила в этом доме. То, что она сейчас была наверху, было свидетельством ее способности уговаривать, или, возможно, веры ее брата в ее суждения, или степени его желания видеть ее счастливой, или силы его собственной потребности быть свободным, чтобы делать то, что для него важнее всего.