— Я следующий, — сказал Эйден.
— Я выбираю фиолетовый, потому что это цвет платья, в котором была моя любимая жена, когда я впервые встретил ее. Он повел рукой, как будто поглаживал скрипку.
К тому времени, как он закончил, Финн уже стоял там. Братья обменялись несколькими тихими словами и усмехнулись.
— Они так похожи друг на друга, — прошептала она.
— У них один и тот же отец.
Она резко посмотрела на него, в ее глазах был вопрос.
— Граф Элвертон, — тихо сказал он.
Ей никогда не нравился этот человек. Ни для кого не было секретом, что его неверность жене включала в себя несколько романов одновременно.
— Зверь, Л твоя.
Он поднялся на ноги, и она обнаружила, что отчаянно скучает по его прикосновениям. Она наблюдала за его грациозными, мощными шагами. Как получилось, что такое простое движение, обычное для большинства, казалось необычным в его исполнении? У него была способность затуманивать ее разум, останавливать дыхание, заставлять ее сердце биться немного быстрее. В этот момент она поняла, что если бы Дед Мороз существовал и должен был подарить ей один подарок на Рождество, она бы попросила вальс с Бенедиктом Тревлавом.
Он медленно обвел букву "Л" красным, и она задалась вопросом, повлиял ли на его выбор оттенок ее платья.
Как только он направился обратно, Джилли встала.
— Это занимает слишком много времени. Пойдем, Фэнси.
Взявшись за руки, сестры прошли вперед, по очереди разукрасили буквы "А" и "В", и вернулись к своим мужьям. Только последняя буква Е осталась неокрашенной.
Эйден оглядел их всех так, как будто каждый был ответственен за какой-то гнусный поступок. Затем он снова посмотрел на свой холст.
— Ну, я не очень хорошо это спланировал, не так ли? Не может быть Trewlove без буквы e в конце, а Тревлавы уже закончились.
— Мне кажется, — сказал Мик, — что нам нужно найти кого-то, у кого есть только одно имя. Я просто не знаю, кто…
— У меня только одно имя, — пропищал Робин. Он сидел на полу, уютно устроившись между ног Джилли и Лавинии.
— Ты уверен в этом, парень? — спросил Эйден.
— Думаю, я знаю свое собственное имя. Меня зовут просто Робин, и ничего больше.
— Ну, разве это не счастливое совпадение, — сказала Джилли.
Финн соскользнул с дивана и опустился на колени, оказавшись почти на одном уровне с мальчиком. Алтея поняла, что совершила ужасную ошибку, покупая свой гардероб. Она не подумала купить носовой платок и боялась, что в течение следующих нескольких минут он ей будет отчаянно нужен.
— Хотел бы ты стать Тревлавом, парень? — мягко спросил Финн.
Мальчик кивнул с такой силой, что волосы упали ему на лоб.
— Хотел бы? Это самая лучшая фамилия на свете.
— Может нам сделать его Тревлавам? — спросил Эйден.
— Все, кто за, поднимите руку.
Проголосовали не только настоящие Тревлавы, но и все, кто сидел рядом с ними. Алтея вскинула руку так быстро, что, вероятно, повредила плечо.
— Что ж, Робин Тревлав, давай, раскрась нашу последнюю букву ”Е", — объявил Эйден.
Мальчик вскочил и бросился к мольберту. Пока он старательно рисовал букву "Е", выделяя разным цветом каждую строчку, Алтея повернулась к Бенедикту, который был не более чем размытым пятном сквозь пелену слез, которые она не могла сморгнуть.
— Ты знал, что это будет за проект?
Протягивая ей свой льняной носовой платок, он медленно кивнул.
— Финн и Лавиния хотели дать Робину нашу фамилию, спросили нашего разрешения, и поскольку мы все были согласны, мы хотели сделать это так, чтобы он знал, что он часть всех нас.
Она промокнула глаза, вытирая слезы. Такой простой жест, и все же невозможно было измерить, какое воздействие он окажет на отношение мальчика к самому себе. Возможно, у нее никогда больше не будет такого момента, как этот, когда подарили подарок, который не стоил ни пенни, но все равно был ценнее золота.
Когда она сидела там, сжимая в руках платок удивительно щедрого человека, окруженная членами его невероятно доброй и заботливой семьи, она не знала, почему счастье раньше заключалось в возвращении в Общество, почему она так его ценила.
Если она станет любовницей другого мужчины, то, скорее всего, никогда больше не увидит Бенедикта и уж точно никогда больше не останется с ним наедине. У нее больше не будет вечеров, когда она будет сидеть в библиотеке и разговаривать с ним. Больше никаких моментов открытия еще одной грани этого многослойного, сложного человека.