— А это так?
— Нет. Просто я не каждый раз принимаю в расчет все возможные последствия.
— Значит, вы действительно безрассудны.
Горец пожал плечами, предостерегающе подняв палец:
— Да, но не всегда. Я сказал «не каждый раз». Возможно, я не особенно осторожен, но не беспечен.
Изобел по достоинству оценила его ловкую увертку.
— Так вы не особенно осторожны или беспечны, когда играете добрым именем дамы, бегущей прочь с пылающими щеками и растрепанными кудрями?
Горец чуть обернулся, как будто только что вспомнил о женщине, прятавшейся за статуей.
— Если даме не терпится доверить мне свою репутацию в первый же день знакомства, — ответил он, снова повернувшись к Изобел, — то я не склонен слишком осторожничать.
— Понимаю. Что ж, по крайней мере вы честны.
— Продолжайте, — шутливо поддел девушку горец. — Мне приятнее слушать, как вы перечисляете, мои добродетели, чем рассказывать вам о своих грехах.
— Так их много?
— Смотря кого вы спросите.
— Думаю, я предпочла бы составить собственное суждение.
— Приятно это слышать.
В голосе незнакомца звучало удивление и искреннее облегчение.
Интересно, какие тайны скрывает этот загадочный горец?
Изобел следовало вернуться во дворец и разыскать братьев, но, черт возьми, прогулка доставляла ей огромное удовольствие. Что плохого, если она немного пройдется с этим горцем? Не то чтобы она собиралась позволить ему наброситься на нее с поцелуями за ближайшей садовой скульптурой, просто она начинала понимать тех обычно неприступных и благонравных придворных дам, которые рисковали своей репутацией ради нескольких счастливых мгновений наедине с ним. Чем больше она смотрела на горца, тем привлекательнее он ей казался. Возможно, виной тому была его чарующая улыбка или пронизывающий взгляд, но стоило ему повернуться к ней, и мысли в голове начинали путаться. Впрочем, Изобел это нисколько не заботило. Ей нравилось, как горец смотрел на нее. Казалось, он видит в ней не только мать, кухарку и няньку всего многочисленного выводка братьев. Нельзя сказать, что Изобел тяготили домашние обязанности. Она любила свою семью больше всего на свете, но иногда ей хотелось ненадолго забыть о повседневных заботах, тем более что горец обещал помочь ей урезонить Алекса.
— А как насчет вас? — спросил незнакомец, когда они поравнялись с западными воротами. — Что бы сказал о вас ваш брат?
— Это смотря которого из братьев спросить. — Изобел улыбнулась, вспомнив о мальчишках, оставшихся дома с Патриком. — У меня их шесть. — Она подняла глаза к небу и насмешливо кивнула в ответ на изумленный взгляд горца. — Трое младших скорее всего пожаловались бы, что я слишком загружаю их работой, хотя это и неправда, потому что они куда больше времени проводят за играми. Кам, наверное, назвал бы меня слишком мягкой, а Патрик сказал бы, что я упряма, как наш бык.
— Ваш бык? — с усмешкой переспросил незнакомец. — Должно быть, речь идет о самом строптивом из них?
— У нас всего один бык, но больше нам и не нужно, ведь у нас только две коровы.
Улыбка незнакомца слегка поблекла, и Изобел сразу же пожалела о своих словах. Неужели горец станет теперь смотреть на нее сверху вниз? Судя по одежде, сам он человек небедный.
— Как, наверное, трудно вашей матушке одной растить сыновей, когда у вас так мало скота, — произнес незнакомец.
Похоже, бедность Изобел смущала его не больше, чем поцелуи на людях.
— Наша мать умерла, подарив жизнь Тамасу.
Они остановились, подойдя к каменной скамье у дворцовой стены.
— Значит, вы одна вырастили братьев?
— Вместе с Патриком. Мы и сейчас заменяем родителей младшим братьям, они по-прежнему нуждаются в заботе, Тамасу всего одиннадцать. Конечно, нам приходилось нелегко, но все равно это было счастливое время.
Изобел улыбнулась, когда горец предложил ей сесть, прежде чем сам опустился на скамью.
— Надеюсь, вам не приходится голодать?
Искренняя тревога в голосе незнакомца тронула ее, ведь теперь Изобел знала, что у этого молодого человека «получается лучше всего».
— Отложите свои сияющие доспехи, рыцарь. Не нужно предлагать нам помощь. Патрик всегда заботится о том, чтобы на столе хватало еды.
Чарующая улыбка осветила лицо горца, вновь убеждая Изобел, что ни одна женщина во всей Шотландии или даже Англии не смогла бы устоять перед ним.
— Латы слишком громоздки, надевать их — целая морока. Вдобавок мои изрядно проржавели.
— Их можно почистить.