— Вы проснулись. — Гулкий глубокий голос прозвучал над ее ухом, и она спешно перекатилась на спину, чтобы только вполовину чувствовать его вес. — Доброе утро.
— Прочь от меня! — Эйврил безуспешно попыталась оттолкнуть его. — Вы сказали, что не насилуете женщин, лживая свинья!
— Я не насилую их. Но я их целую.
Он был слишком близко, чтобы можно было его ударить, но так же близко оказались его уши, которые у всех людей чувствительны к боли. Она протянула руку, крепко схватила их и скрутила.
— Ай! — Люк схватил ее запястья в одну секунду. — Ты, маленькая кошка!
— По крайней мере, я не мелкий лжец!
Она лежала на спине, руки ее были пойманы и прижаты к подушке за головой, она чувствовала его запах, и от этого ее сердце бешено стучало. Она причинила ему боль, но он не предпринял ответных действий, в его взгляде читалась веселость, а вовсе не похоть или гнев, будто он приглашал ее в игру.
Но она не намерена играть, это возмутительно! Люк слишком силен, чтобы сопротивляться, хотя она бы и пробовала. Он остановился, когда ее бедра соприкоснулись с его, и она ощутила животом самостоятельную часть его тела. Что-то в ответ стало просыпаться в ее теле, сродни покалыванию. Она залилась краской. Вопреки ее воле тело хотело вступить в предложенную бесчестную игру.
— С каких это пор поцелуи приравнены к насилию? Мне нужно, чтобы мы выглядели так, будто только что занимались любовью.
В его голосе под маской терпения прозвучало раздражение, и это отчасти давало надежду. Если бы он желал тотчас взять ее, не пускался бы в рассуждения. Тем не менее не стоило сдаваться так легко.
— «Занимались любовью»?
Она фыркнула, произнеся это, и он сузил глаза, глядя на нее.
— Предпочитаете говорить «занимались сексом»? Так проще для нас обоих, если вы сможете убедить остальных, что в восторге от моей техники и вне себя от счастья со мной.
Эйврил собралась было высказаться по поводу его техники, но вспомнила слова, сказанные им накануне. «Волчья стая».
— Понимаю, — вынуждена была признать она. — Я буду в большей безопасности, если перестану походить на жертву. И чем счастливее буду выглядеть, тем это убедительнее. И тогда они подумают, что я не собираюсь бежать и поставить всех под угрозу.
— В точности так. — Люк облегченно выдохнул, как человек, приготовившийся к долгому спору. — А сейчас…
И он склонился к ней. Не так, как должно быть в первый раз. Совсем не романтично.
— Вам не нужно меня целовать. Я могу притвориться… — сказала Эйврил, пытаясь отвернуть голову, но добилась только столкновения носов.
Нос Люка слишком велик, его невозможно не задеть. Она уже не хотела притворства, чувствуя, что опасными стали не его, а ее собственные желания.
— Вы невинны, верно? — Это не звучало как комплимент. — Никогда толком не целовались?
— Разумеется, нет!
Она вообще никогда не целовалась, но не собиралась говорить ему об этом.
— Смотрите, — сказал Люк, отпуская ее запястья и охватывая губами ее рот.
Возмутительно! Он открыл ее губы и проник внутрь языком, и… и… Эйврил отказывалась даже думать о том, что происходит, чтобы сохранить силы для сопротивления. Но оказалось, силы оставили ее и мышцы отказывались повиноваться, тело протестовало против своей обладательницы.
Ее руки обвили его шею, пальцы погрузились в волосы, груди в страстном порыве прижались к его груди, и ее губы… Ее губы отвечали на ласку Люка, и какая-то часть сознания, еще способная мыслить, понимала, что это именно ласка, а не грубое нападение.
Его сильный властный рот господствовал. Она хотела повторения, отвечать ему своим языком, но не нашла в себе смелости.
Она почувствовала, как плоть, касающаяся ее живота, пульсирует и увеличивается, и поняла, что он сдерживает себя. Ноги ее раздвинулись, готовые принять его словно в теплую колыбель, и слова ее тети, казавшиеся неприличными и смешными, теперь обрели смысл. Он только должен был слегка подвинуться, чуть приложить силу… Вдруг она испугалась, и он почувствовал это.
— Эйврил? — Они посмотрели друг на друга, почти соприкасаясь носами. — Вы когда-нибудь целовались прежде?
Она молча покачала головой.
— Я так и думал.
Он откинул одеяло и встал с кровати. Холодный поток воздуха был столь же отрезвляющим, как и его слова.
На этот раз она поняла, что ей надо скрыть свою наготу, и отвернулась к стене.
Через несколько минут Люк вернулся:
— Эйврил?
— Да?
Она продолжала лежать отвернувшись.
— Взгляните. — Последовал быстрый взгляд — он протягивал ей маленькое зеркало. — Вы видите?