Эми нахмурилась.
— Вы всегда так нагло лезете в чужие дела?
— Почему бы не поступить разумно и не продать замок нам? Это же логично.
— Вам бы лучше спросить об этом вашего сына! — выкрикнула она, вспоминая обнаженного Реми и пустую спальню утром.
Впервые за весь разговор графиня не нашлась со словами.
— Ах, так он забыл вам рассказать? Мы встречались с ним в Лондоне. Я думала, это случайность. Пока не увидела в газетах его фотографию и статьи. Мне не нравится, когда меня обманывают. Если вы так страстно желаете купить замок и виноградники, пришлите ко мне его. Я буду иметь дело только с ним. А пока что прощайте.
Голос ее был спокоен, но внутри все дрожало.
Именно здесь, на этом месте, где она сейчас сидела, в прошлом имел место тот самый разговор Реми с его отцом.
— Знаешь, почему я тебя всегда ненавидел? Я тебе скажу. Ты сын того самого подлеца-гонщика из Гран-при, который бегал за каждой юбкой, не пропуская ни одну, и которого размазало по дороге за полгода до твоего рождения. Мне надо было сразу развестись с графиней! Если тебе нужен отец, иди и отыщи его могилу!
Реми... Испорченный парень, гонщик Формулы-1, коварный обольститель. Граф. Не говоря о том, что ее любовник.
Кто же он на самом деле?
И неужели так сильно хочет купить замок?
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Прошли сутки, а вестей не было. Ни от Реми, ни от его мамаши. Ни от их агента. Где же Реми?
Вечером Эми сидела в гостиной. Жара была неимоверной. Цикады пели под деревьями в роскошной зелени кустов, успокаивая нервы. Она листала тетин альбом под названием «Моя жизнь, веселая, пока идет». Роскошную жизнь вела ее тетушка, ничего не скажешь. Некоторые снимки по-настоящему поражали воображение, Эми лишь поднимала брови в изумлении. Фотографии повествовали о счастливой жизни тети. К тридцати — а именно столько было сейчас Эми, — ее тетя успела дважды развестись.
Эми понадеялась, что тетушка не осудит ее оттуда, сверху, и стала собирать личные вещи Тэйт в коробки и запаковывать их.
Только она потянулась к красной вазе венецианской работы, как в дверь постучали. Да еще как постучали! Это был настоящий грохот, который чуть не потряс весь замок. Затем послышался знакомый баритон Реми. Сердце девушки забилось в два раза быстрей. Даже не завернув вазу, она быстро положила ее в коробку и сбежала вниз, шлепая по лестнице босыми ногами.
Входная дверь нараспашку, но в комнате никого нет.
Может, ей лишь показалось? Посмотрев мимоходом на себя в зеркало, Эми пожалела, что не привела себя в порядок. Выглядела она отвратительно — босая и непричесанная. На цыпочках она вышла на улицу.
— Итак, ты отказалась продать дом, пока не поговоришь со мной?
Эми так и подпрыгнула на месте.
— Я был уверен, что ты никогда не захочешь меня больше видеть, — сказал он.
— Я не слишком-то умна, особенно когда дело касается мужчин, — ответила она сухо.
Реми прислонился к стене и рассмеялся:
— Если я не вовремя, могу уйти.
— Нет... все нормально. Весьма вовремя.
Она сощурилась, приглядываясь. На нем были серые джинсы и белая рубашка с длинными рукавами, закатанными по локоть. Он выглядел хорошо, слишком хорошо. Втянув в себя воздух, она облизнула пересохшие губы.
— Надо было сразу сказать тебе, кто я.
Сейчас ей показалось, что его голос был совсем чужим, незнакомым. Она сглотнула, надеясь, что комок в груди исчезнет.
— Я не виню тебя за то, что ты меня ненавидишь, — вдруг произнес Реми. — Теперь ты все знаешь, поэтому...
Она подняла руку в предостерегающем жесте.
— Я прочла несколько газетных статей о тебе.
— Меня обвинили в убийстве...
— Дело было в неполадках в машине. Проблемы с переключением скоростей.
— Я убил при этом лучшего друга. Многие мои бывшие друзья и родственники не разговаривают со мной. Отец Андре был моим автомехаником. Ребенком я любил слоняться у гаража и наблюдать за его работой. Он многому научил меня, я начал разбираться в машинах, в женщинах. И все с его подачи. У моего отца никогда не было на это времени, — сверкающие глаза Реми пронзили ее. — И ты... ты знаешь, почему. Морис Лафитт теперь меня ненавидит.
— Это был несчастный случай, — сказала она мягко, в желании утешить его, — Да и трек был мокрым.
— Я был глупцом, эгоистичным задирой. Гнал машину на максимуме. Даже за гранью максимума.
— А кто научил тебя так гонять? Не Морис ли?
Реми подался к ней.
— Но ради чего? Ведь не ради того, чтобы я сбил его сына!