В один момент он обхватил ее тело, находящееся напротив, и перевернул на спину, все еще находясь глубоко внутри нее. Его плечи были все еще влажные от слез девушки. Рыдания сотрясали все ее тело, пока он в наступившей тишине гладил ее волосы, медленно обмякая внутри нее, накрывая ее собой, пытаясь впитать больше ее внутри себя.
Маррок успокаивал ее тихими словами. Это было восхитительно – обладать женщиной, способной так глубоко чувствовать. После того, как он веками жил, будучи, по сути, мертвым, разделяя эмоции Оливии сейчас, он будто купался в жизненной силе. Он вдруг увидел мир таким, каким тот был в ее человеческом понимании, включая смертность, страх, удивление и беспокойство. Он гордился гаммой чувств между ее тоской и неопределенностью, которые все же смогли преодолеть ее барьеры и вылились в отношения между ними. Все это вместе с их постоянно растущей связью делало его вечную жизнь менее отвратительной. В моменты, подобные этому, она была его чудом.
С пониманием Маррок прижал ее крепче, поправляя тело так, чтобы Оливия могла обернуться вокруг него. Он утыкался ей в шею, целовал ее щечку и нежно шептал на ушко. Но ее рыдания не прекращались. Или становились медленнее. Он нахмурился. Эти слезы были не только от вырвавшегося наружу напряжения. И они не были связаны с утомлением от их возбуждающих занятий. Теперь же, когда он прислушался к ее всхлипам… то понял, что они были полны отчаяния.
Так что же произошло? Она чувствовала страсть, но пыталась сдержать свой оргазм, одновременно вынуждая его пересечь черту. Ее капитуляция, казалось, рвала ее душу на части. Тем не менее, становилось ясно, что она стремилась не только отказаться от собственного удовлетворения, но и от того, чтобы упрочить их связь.
Это нечто большее, нежели оставшийся после вечеринки Брэма гнев.
- Любовь моя, не плачь.
Прерывистые вздохи перешли в стоны, которые пронзали его грудь, словно отточенные клинки его предков. Боль и отчаяние скрутили его внутренности. Что он с ней сделал? На ее глазах он оторвал ее от отца, встречи с которым она жаждала всю жизнь. Он не доверял Ричарду Грею или его объяснениям, и каждый его защитный инстинкт буквально завопил, когда маг заговорил о том, чтобы разлучить их с Оливией. Маррок будет бороться с ее отцом за это вечно, если потребуется.
То, что он не был честен с Оливией в вопросе их соединения, было большим грехом в ее глазах. Неужели она теперь сожалела об их союзе? Черт возьми, увидев ее в том маленьком красном платье, он был близок к тому, чтобы начать умолять ее о близости. И, казалось, она отвечала ему полной взаимностью. Так зачем же, если не за удовольствием, пришла к нему девушка сегодня вечером? Потому что должна была. И ничего больше.
Он вздрогнул — Оливия продолжала рыдать так, будто ничто в этой жизни уже не сможет ее утешить. Правда причиняла боль — почти также, как и ее слезы. Как же должна обижать ее зависимость от него, мужчины, которого она встретила всего несколько дней назад. Естественно, Оливия пыталась делать то, что не хотела, не поддаваясь на уловки собственной страсти. Маррок нежно прикоснулся к ее щекам и посмотрел на покрасневшее мокрое лицо. Она зажмурилась, отказываясь смотреть на него в ответ.
"Да плевать", - подумал он и слился с ее губами в долгом поцелуе, медленно проникая в ее рот — именно так, как он делал с ее телом. Он усилил нажим внутри нее, медленно скользя внутрь и задевая какую-то чувствительную точку, отчего она ахнула.
Оливия застыла в его руках. Маррок откинулся назад, мягко поглаживая ее нежную кожу, как будто у него не было никакой другой цели в жизни, кроме как угождать ей. Она всхлипнула и затихла в его объятиях. Он поощрил ее, покрывая поцелуями подбородок, кожу хрупкой шейки — продвигаясь неспешно вглубь ее тело, что вскоре привело к тому, что ее бедра начали приподниматься ему навстречу, а ноготки царапали его спину. Подобные отметины теперь должны быть по всему его телу. Эта мысль заставила его улыбнуться, пока он не понял, что они исцелились бы быстрее, чем девушка успела бы оставить их.
Гребаное бессмертие! Отметины от ее ноготков на спине он будет рассматривать позже — как напоминание о страсти, испытанной девушкой. Моргана отказывала ему в том, и это было лучшим в его жизни.