И снова я дотрагиваюсь до ее нежного пика, удовлетворенный тем, как она сжимает постель и смотрит на меня так, словно хочет контролировать свое тело... и не может.
– Ты хочешь, чтобы я пососал твои соски?
Я снова ущипнул ее за твердый кончик, безжалостно перекатывая и ударяя по нему. Она сглатывает и сжимает губы.
– Делай, что хочешь. Ты все равно это сделаешь.
– Ответь мне.
Когда она этого не делает, я ставлю колени по обе стороны от ее бедер и беру в руки оба соска, одновременно манипулируя ими.
– Я могу заниматься этим всю ночь, Уитни, пока ты не захочешь умолять меня об облегчении. Если ты вынудишь меня, как ты думаешь, сколько милосердия у меня будет?
Она откидывает голову назад и закрывает глаза, как будто пытается вытолкнуть меня из своей реальности. Но мы оба знаем, что я ей не позволю.
– Нет, – выдыхает она.
– Верно. Я спрашиваю в последний раз. Ты хочешь, чтобы я их пососал?
– Что бы я ни сказала, ты меня уничтожишь.
Плачущая нотка в ее голосе переворачивает больше, чем мое либидо.
– Да, так что ты только оттягиваешь неизбежное.
– Я ненавижу тебя.
Это больно, но я ненавижу себя гораздо больше за то, что не могу разлюбить ее.
Уитни все еще давит, проверяет. Что ей нужно?
– Так ты и сказала.
Я тяну и глажу кончики. Они твердеют еще больше, когда она краснеет и корчится в бессознательном предложении.
– Но это ничего не меняет, так почему бы тебе не взять у меня то, что ты хочешь?
Я отпускаю ее и сажусь на пятки, наблюдая и ожидая.
Через несколько секунд ее глаза распахиваются. Они еще более расширены, чем раньше. Из ее горла вырывается тихий всхлип. Господи, сколько времени пройдет, прежде чем я войду в нее? Сколько пройдет времени, прежде чем я почувствую – хотя бы на несколько драгоценных минут – что она моя?
– Пососи мои соски, – наконец выдыхает она. – Сильно.
– Пожалуйста? – насмехаюсь я.
Она кивает.
– Пожалуйста.
– Сэр?
Она вздыхает, затем вздрагивает, когда я снова щиплю чувствительные кончики, на этот раз с большим укусом.
– Пожалуйста, пососите мои соски сильно, сэр.
– Я знаю, что это было нелегко для тебя, поэтому я склонен подчиниться. В этот раз. Но в следующий раз, когда ты чего-нибудь захочешь, мольбы должны быть намного слаще.
– Ты ублю... Ох!!
Уитни перестает ругать меня, когда я сосу один из ее сладких ягодных сосков губами и делаю глубокий вдох. Я провожу языком по кончику, кружусь вокруг него, нежно покусываю, затем подношу его к небу и безжалостно втягиваю.
Звуки, которые она издает, одновременно отчаянные и животные. Когда я отпускаю кончик в ожидающие тиски пальцев, я захватываю другой ртом, попеременно успокаивая и мучая его тоже.
Она корчится и извивается, задыхаясь и сжимая простыни. Бессознательно она раздвигает колени шире, как будто горит для меня одного. Это заставляет мое желание взлететь до небес.
Черт, она лезет мне в голову.
– Принцесса... – бормочу я у ее блестящего соска, прежде чем переключиться на первый и снова пососать его и подергать. – Больше?
– Да.
– Я все еще ублюдок?
Я царапаю зубами край ее соска.
Ее вздох становится резче.
– Да.
– Ты хочешь, чтобы я довел тебя до оргазма?
Глаза Уитни закрываются, когда она извивается подо мной, ее голос и шея напрягаются.
– Да. Пожалуйста.
– Сэр?
– Да, сэр. – Даже сквозь стиснутые зубы, она звучит хрипло. – Пожалуйста, доведи меня до оргазма.
– Лучше, – хвалю я, но не делаю никаких движений, чтобы исполнить ее желание, просто держусь за ее соски.
Признаюсь, я наслаждаюсь своей властью над ней. Не просто потому, что я ее мучаю – хотя отчасти это так, – а потому, что она так близка к признанию, что тоже хочет меня.
Я, блять, фантазировал об этом больше раз, чем могу сосчитать.
– Ты сделаешь это? – задыхается она.
– Возможно. В конце концов. – Я пожимаю плечами. – Посмотрим.
Ее пронзительный крик требования – музыка для моих ушей. Когда я снова обвожу языком ее соски, один за другим, я позволяю мучительному звуку проникнуть в мой мозг и заполнить пространство между ушами, чтобы я мог воспроизводить его снова и снова.
– Джетт... – скулит она. – Не делай этого.
– Чего?
– Не отказывай мне. – Она приподнимается достаточно, чтобы посмотреть на меня умоляющими глазами. – Не отказывай нам.
Ее ответ заставляет мое сердце остановиться. Я чувствую, как моя решимость колеблется.
Я так близок к тому, чтобы раздеть ее догола. Не физически. Раздеть ее было легко. Но эмоционально, так, как я нуждаюсь в ней больше всего? Да.
Видит Бог, я до смешного жесток для нее. Но это нечто большее – гораздо большее. Я быстро приближаюсь к распутью. То, что я выберу дальше, может определить мое будущее.
Месть или Уитни?
Она тянется ко мне, прижимая ладонь между моих ног. Мне приходится сдержать стон. Но становится в десять раз хуже, когда она проводит пальцами по моему ноющему стволу.
Какого черта я не снял штаны?
– Не играй в игры, – умоляет она.
– Мы уже играем, принцесса. – Приподняв бровь, я хватаю ее за запястье и оттягиваю его. – Прямо сейчас у меня есть сила. Чем больше ты настаиваешь, тем меньше вероятность, что я тебе уступлю.
– Потому что ты мстительный?
Если я буду честен? Потому что я восприимчив. Потому что в ту минуту, когда услышу ее крик, я, вероятно, поспешу залезть в нее – не обращая внимания на последствия – и сольюсь с ней. Потому что, когда она рядом со мной, мне приходится бороться за каждую унцию своего контроля.
Потому что я знаю, что если у меня не будет правильного настроя, мой мозг не будет органом, принимающим решения.
– Думай что хочешь. Меня волнует только то, что ты делаешь. Положи руки на матрас ладонями вниз. Сейчас.
Она хмурится.
– Кто ты такой? Не тот Джетт, которого я знала раньше.
Это правильный вопрос, на который я предпочел бы не отвечать.
– Ах, чувство вины. К сожалению для тебя, это банальный, неэффективный ответ. Сдавайся, Уитни.
– Нет.
– Тогда мы оба зря тратим время. Я позвоню Валентину. Он отвезет тебя домой. Наша сделка будет недействительной.
Требуется титаническое усилие, чтобы встать с кровати и уставиться на нее, обнаженную, связанную и возбужденную, зная, что наша похоть — и, вероятно, больше — взаимна.
Я не могу заставить ее отдаться мне, знаю это. Точно так же, как я знаю, что, вероятно, зря трачу свое время. Но Уитни – единственное самое большое сожаление в моей жизни. Сдаваться сейчас – это последнее, чего я хочу. Она не оставляет мне выбора.
Потому что она пошла дальше.
Сдерживая вздох поражения, я отворачиваюсь.
– Подожди. – Она встает на колени и хватает меня за руки. – Не уходи.
Как бы мне ни хотелось снова уложить ее поперек кровати на спину и проникнуть в нее, я не могу — по крайней мере, пока.
– Твоей гордости нет места в нашей постели.
– И твоей?
– Нет.
Если хочу удержать ее, не только должен пойти ей навстречу, я должен дать ей ту уверенность, в которой она нуждается.
– Если ты еще не поняла, то ты здесь, потому что я хочу тебя больше, чем сорок миллионов долларов. Ты здесь, потому что преследуешь меня. Потому что не проходило и дня, чтобы я не тосковал по тебе. Тебе нужно было это слышать?
Она моргает, будто моя откровенная честность пугает ее.
– Ох.
– И если ты полностью не изменилась, я слишком хорошо тебя знаю, чтобы поверить, что ты пришла сюда просто за деньгами.
– Не за деньгами.
Ее шепот такой тихий, что я едва слышу его.
– Ты пришла, чтобы сразиться со мной?
Она качает головой.
– Я сражаюсь с тобой, потому что ты пугаешь меня.
Это уменьшает то, что осталось от моего праведного гнева.
– Я сказал, что никогда не причиню тебе вреда, и не шутил.