Я опустил взгляд, зная, что никогда не смогу ее переубедить, если не открою ей глаза.
— Ты думаешь, что все добрые и пушистые, — вздохнул я. — В тебе есть невинность и чистота, которым я завидую, и в то же время которые меня возмущают. Дело в том, Афина, что ты понятия не имеешь, что на самом деле происходит в мире. На что способны хорошие люди, когда речь заходит о выживании.
Афина лежала тихо и просто слушала меня.
— Ты говоришь о непредвзятости, но в то же время осуждаешь.
— Как ты можешь так говорить? — запротестовала она. — Я ведь не осуждала тебя, так?
— Да, но ты не знаешь худшего из того, что я сделал.
Ее глаза расширились.
— Если ты собираешься судить Магни за убийство, тогда тебе придется осудить и меня.
Афина моргнула в замешательстве, и ее ноздри расширились, когда она набрала полную грудь воздуха.
— Я тебе не верю.
— Это правда.
— Нет, я чувствую в тебе доброту. Если бы ты был убийцей, я бы это почувствовала, — воскликнула она и продолжила растерянно моргать своими зелеными глазами.
Было заманчиво позволить ей поверить в это, но, очередной раз глубоко вздохнув, я открыл ей свой секрет.
— Когда мне было пятнадцать лет, я убил одного из своих наставников.
Она потрясенно выдохнула.
— Нет.
— Да.
— Это был несчастный случай?
Я приподнялся на локте и покачал головой.
— Нет, это не был несчастный случай. Я ненавидел его и годами мечтал его убить.
Ее рука взлетела ко рту, а затем Афина отодвинулась от меня. Я не винил ее.
— Правда в том, что я забил его до смерти, — признался я. — Его звали Джонсон, и он был самым подлым сукиным… — я остановил себя. — В течение многих лет он мучил меня и других учеников, это не прекращалось, пока не появился Магни.
— Магни ходил в ту же школу, что и ты?
Я кивнул.
— Он пробыл в школе всего около трех месяцев, когда это случилось. — Наши с Афиной взгляды пересеклись, и я увидел, как в ее глазах застыли слезы. — Мы с Магни не были друзьями, но он был единственным человеком, храбрым настолько, что дал Джонсону отпор. Вероятно, из-за того, что Магни был сыном нашего правителя, Джонсон никогда не издевался над ним так, как над остальными.
— И как же Магни избавил вас от мучений? — спросила Афина.
— Однажды вечером, когда Джонсон снова меня пытал, Магни вышиб дверь ногой и начал его избивать.
Афина нахмурилась, испортив красивый рисунок своих татуировок.
— Разве Магни не младше тебя? Как он мог избить учителя? Он же был ребенком?
Я начал комкать простынь, пытаясь объяснить.
— Магни был не обычным ребенком, Афина. Во-первых, он был огромен для своего возраста. Во-вторых, его отец — Марк Аврелий — с четырехлетнего возраста сам его учил, поскольку был превосходным бойцом, и, насколько я знаю, он подтолкнул Магни и Хана к тому, чтобы сделать из них феноменальных бойцов.
— Но, по твоим словам, это ты убил учителя.
— Да. Магни оттащил его от меня и повалил на пол, но после этого именно я пришел в неистовство и бил его ногами по голове.
Афина поморщилась.
— Понимаю, звучит жутко, но если бы ты знала, сколько издевательств я перенес от этого человека, ты бы его не жалела, — защищался я и вздохнул. — Ученики страдали и даже умирали из-за него.
— О, нет, это ужасно. — Афина потянулась ко мне, и я опустил взгляд на ее руку, лежащую поверх моей. — Как такому человеку позволили работать с детьми?
Я пожал плечами.
— Без понятия. Но я никогда не забуду, что Магни сделал для меня в тот день. Он мог закрыть на происходящее глаза, как и все остальные. В конце концов, он не страдал от жестокого обращения, и, как я уже сказал, в то время мы с ним не были друзьями.
Афина погладила меня по руке, внимательно прислушиваясь к каждому моему слову.
— Дело не только в том, что он ворвался в комнату и оттащил от меня монстра, он также взял на себя вину за убийство Джонсона.
— Почему? — прошептала она.
— Потому что, если бы он этого не сделал, меня бы сегодня не было в живых. Даже в Северных землях избиение человека до смерти — это не шутка.
— Но он мучил тебя — разве ты не мог заявить о своем праве защищаться?
— Возможно, но это было бы мое слово против слова мертвеца, и есть вероятность, что другие наставники не захотели бы создавать прецедент, чтобы ни у одного из учеников не возникло идеи прибить своего наставника.
Смахнув слезу, Афина прошептала:
— Прости меня. Я в ужасе от того, что это случилось с тобой. Вы с Магни тогда были всего лишь детьми. Я даже представить себе не могу, как такому мужчине позволили приблизиться к детям, это неправильно!