— Как я уже сказала, тебе нужно принять решение. — Морщинистая рука погладила мою. Подняв глаза, я увидела, что Самон тоже постарела. Все еще красивая и сияющая, ее глаза искрили любовью ко мне, высвобождая мои собственные сильные эмоции.
— Ты нужна мне, Афина, — умолял мужской голос, но здесь не было никого, кроме меня и Самон. Я огляделась. Кроме каменной скамьи, на которой мы с Самон сидели, ничего не было. Только бесконечная белизна.
— Почему вы выбрали эту обстановку? — спросила я. В виртуальной реальности было так много более приятных вариантов.
— Это не виртуальная реальность, — ответила Самон со смешком.
— Тогда где мы? — спросила я, сдвинув брови и сочувствуя очевидному страданию этого человека.
— На перекрестке, — в свойственной ей неторопливой манере заговорила Самон. — Дорога, которой ты пойдешь отсюда, будет зависеть от решения, которое ты примешь
— Я люблю тебя, Афина, ты меня слышишь? — На этот раз мужской голос звучал громко и отчетливо.
По всему моему телу разлилось приятное тепло, и чувство узнаваемости стало острее.
— Я его знаю.
Самон встала со скамейки и протянула мне руки.
— Так каким же будет твой выбор?
Покачав головой в замешательстве, я взяла ее за руки и сказала:
— Я уже жрица; я сделала этот выбор в детстве.
— Иногда нам не единожды в жизни приходится выбирать путь, — произнесла Самон. — Никто не осудит тебя, если ты сейчас сдашься. Как я.
— Вы не сдались, Самон, вы… — я расстерянно моргнула, когда ко мне вернулась память. — Вы умерли. — Как только я произнесла эти слова, мой взгляд снова заметался из стороны в сторону, вглядываясь в белизну. Мои глаза наполнились слезами, и горе, охватившее меня, когда я потеряла ее, заставило меня прижать обе руки к сердцу. — Самон, — сказала я хриплым голосом и обняла ее. — Ох, Самон, я так по вам скучала.
Она была выше меня и удерживала меня в своих объятиях, поглаживая по волосам в своей материнской манере.
— Я тоже по тебе скучала, любимая моя.
Я не хотела ее отпускать.
— Вы многому меня научили, — пробормотала я ей в грудь.
— Для меня было честью обучать тебя и видеть, какой мудрой женщиной ты стала. Я пригласила тебя для того, чтобы подготовиться вместе со мной. Теперь твой будущий наставник просит тебя сделать выбор.
Она подняла голову, когда снова зазвучал мужской голос.
— Афина, детка, ну же, открой для меня глаза.
— Финн! — вырвался изнутри меня смех. Было так приятно снова услышать его глубокий голос.
— Похоже, тебя зовет твой наставник, — сказала Самон, но от этого я лишь рассмеялась еще громче.
— Думаю, это первый раз, когда вы не так все поняли, Самон. Финн не духовный учитель. Он раздражающий, самоуверенный и травмированный северянин. — Моя улыбка стала шире.
Самон погладил меня по щеке.
— Лучшие наставники — те, что провоцируют тебя. У меня такое чувство, что этот человек проверит на прочность каждую частичку твоего терпения и терпимости, а если ты позволишь ему, он сделает так, что ты станешь еще лучше.
— Финн? — уточнила я, не веря своим ушам, но Самон просто наклонилась и поцеловала меня в лоб.
— Пришло время выбирать, — прошептала она.
— Афина, ты меня слышишь, у тебя очень слабый пульс. Мне нужно, чтобы ты боролась, детка. Вернись ко мне. Я тебя люблю.
— Он любит меня, — повторила я, чувствуя, как мое тело покалывает от тепла, которое распространялось с головы до ног.
— Это мощное приглашение, — певучим голосом произнесла Самон.
Я лучезарно улыбнулась ей и вложила слова правды в свое сердце.
— Я тоже его люблю.
— Ты сделала свой выбор, — удовлетворенно улыбнулась она в ответ.
Глава 29
Разрушения
Финн
Я просидел целую вечность внутри дрона Магни с бессознательным телом Афины на коленях. Цвет ее лица ужне не был таким мертвенно-бледным, но пульс по-прежнему оставался опасно низким.
Я продолжал проверять, дышит ли она, поглаживая ее и периодически взывая к ней, где бы она ни была.
— Афина, давай, детка. Просыпайся.
Едва заметный трепет ее ресниц и я повысил голос, обхватив ее лицо правой рукой.
— Вот так, ты можешь это сделать, просто открой для меня глаза.
Ее веки оставались закрытыми, но глазные яблоки под ними двигались из стороны в сторону.
— Правильно, открой глаза и посмотри на меня, — проинструктировал я нетерпеливым голосом и испустил огромный вздох облегчения, когда она наконец это сделала.
Мои глаза, не переставая, слезились, пока я крепко прижимал тело Афины к своему собственному, словно был тоскующим по дому малышом.