Она пробормотала что-то невнятное мне в грудь, и я немного ослабил хватку.
— Что ты сказала? — спросил я ее.
— Ты любишь меня, — прошептала она, прежде чем ее веки дрогнули и снова закрылись.
— Нет, нет, нет, ты останешься здесь, — приказал я, используя большой палец, чтобы снова открыть ее веки. — Ты чертовски права, я тебя люблю, — воскликнул я, чувствуя, как у меня зудит нос от всех этих слез.
Афина изо всех сил пыталась оставаться в сознании, ее глаза закатились, а тело обмякло. Я продолжал уговаривать ее, пока она не пришла в полное сознание.
— Ты мой духовный учитель, — пробормотала она.
— Твой духовный учитель? — повторил я, снова приложившись руками к ее голове. Я уже обыскивал ее кожу головы в поисках шишек, но там ничего не было. — Ты ударилась головой? — спросил я с большим беспокойством.
— Ты мой духовный учитель, и благодаря тебе я стану лучше, — пробормотала она охрипшим голосом.
— Ты не в себе, — кривовато улыбнулся я. — Ты и так лучший человек, которого я знаю. Во мне нет ничего духовного. Я просто большая грубая скотина, помнишь?
— Хммм. — Она слегка кивнула.
— Я тот парень, который ко всему относится не серьезно, и которого выставляют за дверь в снежную пору из-за того, что говорю неправильные вещи.
Афина сжала мою руку и встретилась со мной взглядом.
— Это было землетрясение?
— Да, масштабное. Я приехал, как только смог, но на это ушло время, потому что я был у границы. Слава Богу, у меня был гибрид Магни, иначе ты бы истекла кровью до того, как я сюда добрался.
Афина осторожно повернула голову, чтобы осмотреться.
— Я помню этот беспилотник, — произнесла она, и это понятно, ведь Магни использовал свой беспилотник во время той самой поездки, когда ее похитил.
— Что это? — спросила она, опустив взгляд на донорский блок.
— У тебя был сильный порез на ноге, ты потеряла много крови, — объяснил я и осторожно вынул иглы из наших рук. — Теперь с тобой все должно быть в порядке
— Я не могу поверить, что ты здесь, — прошептала Афина и облизнула пересохшие губы. — Я думала, ты собирался вернуться домой.
— Собирался. Мы с Хансом были на границе, когда произошло землетрясение, и кругом воцарился хао…
— Подожди, — прервала она меня, широко раскрыв глаза. — С Хансом все в порядке?
— Да, не беспокойся о нем. Серьезных травм ни у кого не было. В основном это были структурные разрушения на границе.
Она наклонила голову.
— Что ты имеешь в виду под структурными разрушениями?
— То, что я видел Северные земли насквозь. Там буквально не хватало кусков граничной стены.
Она округлила глаза и выдохнула через нос.
— Это нехорошо.
Лаская ее лицо, я улыбнулся.
— Возможно, это ускорит интеграцию между нашими странами. Все, что меня сейчас волнует, — это твоя безопасность.
У Афины вырвался вздох.
— Ох, Мать всего земного, Карина и дети. С ними все в порядке?
— Полегче, — предупредил я, когда она попыталась сесть.
— Ты знаешь или нет?
— Нет. Я рванул сюда, за тобой.
Сев и откинув волосы назад, она указала на кабину пилота.
— Пожалуйста, прикажи беспилотнику отвезти нас в их семейную ячейку.
— А как же твоя нога? — спросил я. — Не хочу, чтобы ты передвигалась с такой травмой.
Она нахмурилась и посмотрела вниз.
— Она не очень болит.
Я подал ей знак сесть и пристегнул ее ремнями.
— Все потому, что я накачал тебя обезболивающими.
— Финн, — попросила она умоляющим голосом. — Карина и дети могли пострадать.
Она была права. Я пролетал над тем районом по пути сюда и видел разрушения.
— Поехали! — сказал я и сел на свое место.
Афина начала плакать, когда мы пролетали над тем районом, указывая на разрушенные дома и упоминая имена людей, которых я не знал. Она хотела проверить их всех, но я заставил ее сначала отправиться домой к Карине.
Трудно было понять, была ли это та самая семейная ячейка, которую мы посетили на прошлой неделе. Три стены рухнули, и все было в руинах.
Обняв Афину за талию, я помог ей выбраться из беспилотника. Группа людей стояла, сбившись в кучу внутри руин, склонив головы.
— Что случилось? — прокричала Афина и, прихрамывая, направилась к ним с моей помощью.
Они повернулись, и я с облегчением увидел Тристана, стоящего между Кариной и другой женщиной, которую я раньше не видел. Их лица были серыми от пыли, а темные линии на щеках свидетельствовали о том, что они плакали.