— Сколько тебе? Одну, две? — он встряхнул колбочку, высыпая таблетки на ладонь.
— Од... Одну... Не надо рот... Я не буду... Рот не на-до...— тяжело дышал Алексей Захарович.
— Ешь.
Желтая в резине рука бросила в открытый рот то, что было на ладони. Старик судорожно дернулся глотая, и тут же в рот сунули кляп.
— Всё! Закрывай... «Скорая» уехала. Работать надо.
Через некоторое время в прихожей стояли два чемодана, кожаный баул и объёмистая брезентовая сумка.
Тот, что был с повязкой, вернулся в большую комнату, подойдя к окну и встав сбоку у портьеры, глянул вниз.
За палисадником перед домом остановилась светлая «Волга». Он подождал, пока та медленно тронулась, вышел в прихожую.
— Нарик подъехал. Двигаем.
Руки в перчатках поднялись к лицам, зашуршали стягиваемые маски. Затем входная дверь распахнулась и тут же закрылась.
В наступившей тишине можно было расслышать, как тикают старинные напольные часы, а больше не доносилось никаких звуков, и оставалась недвижной белая дверца чулана в коридоре.
В вагоне вообще было жарко, а к тому же его угораздило попасть в одно купе с грудным ребёнком, и тяжёлая духота настоялась запахом мокрых пелёнок.
Баскаков вышел в коридор. Здесь было несколько прохладнее.
Дверь купе слева шумно отодвинулась. Явно преодолевая чьи-то усилия её задержать, оттуда вышла женщина и встала рядом с Баскаковым. Он отметил бледность лица и то, как дрожат её пальцы, поправляющие растрепавшиеся волосы.
Краем глаза он заметил, как из купе вышли двое, встали вплотную к женщине и один попытался её обнять, но руку сразу отбросили. Попытки не то грубого ухаживания, не то насильственного завлечения в купе продолжались. Посмотрев туда, Баскаков встретил взгляд, явно просивший о помощи, и отвернулся. Но сзади что-то происходило, потому что раздался молящий возглас:
— Боже мой, да отстаньте от меня наконец!
Обречённо вздохнув, он повернулся и шагнул к соседнему окну.
— Слушайте, юноши, может, стоит успокоиться?
— А ты что, козёл, несчастья ищешь? — сразу отреагировал один.
— Да нет, просто надоели ваши игры.
— Покурить не хочешь? Так выйди в тамбур, — предложил второй. — Как раз прикурить поднесём.
— Вообще, я стараюсь с утра не курить. Но если компания хорошая, можно и подымить.
Едва начав двигаться в сторону тамбура, Баскаков проклял свою отзывчивость, но двое сразу последовали за ним, и оставалось поскорее разрешить инцидент.
Как только оказался на площадке, рука сзади попыталась обхватить, надавливая на горло. Резко двинув локтем назад и попав куда надо, он с разворотом стряхнул с себя обмякшее тело противника и, легонько подбросив левой подбородок второго, лишь обозначил тычок в солнечное сплетение.
— Не стоит продолжать, верно? — спросил, глядя в растерянное лицо. Рядом никак не мог разогнуться другой, пытался втянуть воздух широко разинутым ртом. — Проветритесь тут как следует, и чтобы в дальнейшем всё тихо, без детских криков на лужайке.
Когда возвращался, его встретили испуганно-вопрошающие глаза, и он невольно отметил:
— Весёлые у вас приятели.
— Они мне не приятели. Один оказался соседом, а сегодня из другого вагона объявился второй. Даже место ухитрился поменять... У вас нет сигареты?
— Да, пожалуйста.
Она отвернулась к окну, затем опять поглядела на него.
— Тогда, может быть, вместе? Мне будет спокойнее.
— Хорошо. Только идёмте в тот тамбур.
Баскаков шёл за ней, разглядывая высокую шею под узлом волос. В грохоте тамбура подождал, пока она встанет к окну, и щёлкнул зажигалкой.
— Прошу.
— Спасибо.
— Не стоит. Тоже из отпуска?
— Разве похоже? — усмехнулась она. — Из командировки... Семь дней в замечательном городишке, где главное достижение цивилизации — новая гостиница с уже прочно обосновавшимися тараканами. А в магазинах всё по талонам.
— Но может, хоть съездили удачно? — предположил он.
— Вполне. В том смысле, что нашла нужный завод. К сожалению, там даже не слыхали слова «дизайнер».
— А дизайнер — это вы.
— Как это вы угадали?
Она часто затягивалась, лицо было печальное, и Баскаков чувствовал себя не слишком уверенно, хотя ему нравилась эта женщина.
— Ничего, — сказал, чтобы что-нибудь сказать. — Зато скоро дома...
— Вы когда-нибудь жили в коммуналке?
— Н-нет, не приходилось.
— И не дай бог. Гостиница с тараканами — это место обетованное в сравнении с моей средой обитания. — Она смяла окурок о металл двери: — Ладно, всё! Довольно канючить. Знаете, мне, в общем, не свойственно, просто...