Метр удивлённо всмотрелся в Баскакова, и привычная мина недоступной солидности на его лице дала трещину.
— Вот как, — он растерянно покивал головой. — Бывает, но редко... — затем обозрел Елену Григорьевну и улыбнулся. — Милости просим! Прошу за мной.
В следующем зале усадил за столик на двоих у стены, сам включил настольную лампу, забрал у соседей и подал меню. Потрепал по плечу Баскакова, опять улыбнулся Елене Григорьевне и, отойдя, остановил спешащего официанта.
— Столик на двоих, красивая женщина и серый костюм... Обслужи по люксу.
— Ладно...
Отойти официант не успел, его крепко придержали за локоть.
— Мои гости, ты понял? — спросил Вениамин Павлович. — Пусть Егоровна особые запасы потрясёт... И займись вплотную, твои столы другие обслужат.
«Девятка» вошла в поворот чересчур резво, её слегка занесло, и поспешно отвернувший слева «Запорожец» длинно засигналил.
— Что вопишь, дешёвка, лапоть, халява! — высунувшись в окошко, отозвался Бубусь. И покосился на соседа. — Ох, связался я с тобой...
— Кончай трёкать, не за так связался, — хмуро напомнил Гена. Он как-то совсем усох и сутулился больше обычного. — А застанем его?
— Всегда в норке, крыса... Я нарочно не звякнул, не любит, когда прямо к нему. Всегда свиданку назначает, чтоб прощупать что почему.
— А далеко ещё?
— До Вашингтона и направо... Не потей, приехали уже.
Взвизгнув тормозами, машина повернула, въехала в колодец двора и встала.
Гена открыл дверцу, но Бубусь спросил:
— Ты куда?
— Вместе пойдём.
— У тебя совсем крыша течёт? — Бубусь покрутил пальцем у виска. — Меня бы пустил, а с двумя и разговаривать не станет... Давай припас.
Гена посидел, тупо глядя перед собой, затем молча вынул из-под рубашки плоский пакетик.
— Кончай гноиться, не кину, — усмехнулся Бубусь, забирая пакет, и вышел.
Легко взбежав по обшарпанной лестнице на третий этаж, позвонил три раза у двери, обитой металлом. Спустя какое-то время из-за двери спросили:
— Кого надо?
— Я от Ашота Суреновича, записку привёз.
Погремев засовами, дверь открыл низкорослый человек в старой тюбетейке на лысой голове, сказал укоризненно:
— Я всегда прошу сначала звонить. Существует порядок.
— Значит, с меня процент сверху, — предложил Бубусь. — Здесь станем базарить?
Человек в тюбетейке выглянул на лестницу и вернулся обратно,
— Хорошо, проходите. Но я ограничен временем.
Когда Елена Григорьевна смеялась, лицо становилось совсем молодым, и вообще она сейчас мало походила на печальную женщину в поезде.
А Вениамин Павлович явно подпал под её обаяние, и Баскаков с удовольствием наблюдал за обоими.
— ...Ему говорят: оценка снижена за нечистый выход из сальто в замок... А он в скандал: выход был — класс, это у ловитора скользкие руки, этот нижний алкаш, весь дрожит, я с ним работать не могу! А нижний-то я... А ещё Аркашке арбуз бросил.
— Какой арбуз? — прыснула Елена Григорьевна. — Просто арбуз?
— Если б просто... Он в конце номера должен был мяч бросать. А Аркашка у него одну девочку... Ну, словом, подъел его Аркашка. Так вот, они работают, Андрей кричит: «Ап!» — и тот ловит. Солёный арбуз, вот такущий, только сок зашипел во все стороны! Зрители — наповал, а Аркашке только улыбаться, хотя вся рожа заляпана..,
— Да, вы, оказывается, ещё и хулиган, — с ласковой усмешкой посмотрела она на Баскакова.
— Это всё в прошлом, в училище давно было. Затем я резко переквалифицировался.
— В кого?
— В нынешнее качество, — Баскаков мельком глянул на метрдотеля, и тот понял предостережение. — Он ещё порасскажет, поразоблачает меня... А я ненадолго отлучусь позвонить.
— Возьми ключи от директорского, — полез в карман Вениамин Павлович. — Только сейф не ковыряй и со стола ничего не стащи.
— Спасибо, что напомнил.
В тесном кабинете присел к телефону, набрал номер, подождал.
— Мама? Всё в порядке, я в кругу сугубо ответственных лиц, пьём боржом и кефир, чтим моральный кодекс... Хорошо, помню. А ты возьми записную книжку и прочти телефон Алексея. Жду.
В нетерпении барабаня пальцами по настольному стеклу, успел разглядеть под ним томную красотку в приблизительном купальнике.
— Как? Нет, этот я знаю, он сменился, ниже прочти... Сорок восемь? Спасибо... Да, позвоню, не волнуйся. Все!
Нажал рычаг, быстро набрал номер снова.
— Алло. Алексей? Ф-фу, отлегло... Здравствуй. Боялся не застать... Сегодня. Честное слово, сегодня! Леша, тут, понимаешь, образовалось такое, что, может быть, стану просить об укрытии...
Ночью жара-таки разразилась грозой, опустевшие улицы шумно прополаскивал ливень.