Но что будет, когда она пойдёт в детский сад? А потом — в колледж? Неужели я всё ещё буду чинить вещи в отеле? Или ремонтировать заборы на ранчо?
«Что я делаю?» В последнее время я все чаще задаю себе этот вопрос. Конечно, было бы неплохо, если бы у меня был ответ.
Гриффину нужна была моя помощь. Элоизе тоже. Казалось нелепым заставлять их нанимать сотрудников для работы, которую я и так умею делать, и у меня есть на это время. К тому же у меня не было других дел. Я не хотел работать с восьми до пяти и иметь определенный график, который отрывал бы меня от Алли. У меня не было желания работать кассиром в банке, становиться риелтором или управлять хозяйственным магазином.
Официальный мастер по обслуживанию.
Хотелось скомкать форму для депозита и выбросить её в мусор. Вместо этого я сложил её втрое, убрал в карман и вышел из лифта.
Многие люди не любят свою работу. Не мои братья и сёстры, но многие другие люди в этом мире.
Пока я не разберусь, чего хочу, я буду официальным мастером по обслуживанию.
А если я так и не пойму, чем хочу заниматься, что ж…
Самая важная работа, которая у меня была, — это быть отцом Алли. Этого было бы достаточно.
Должно было быть.
Элоиза разговаривала по телефону, когда я проходил мимо стойки регистрации. Джаспер, сидевший рядом с ней, поднял руку в знак приветствия, пока я шёл через вестибюль.
Я кивнул в ответ, собираясь уходить, как вдруг дверь открылась.
Вэнс вошел внутрь, одетый по-рабочему, со значком и пистолетом в кобуре на поясе.
Чёрт. Судя по выражению его лица, я опоздаю за Верой.
— Привет, — сказал я.
— Есть минутка?
— Только одна. Мне нужно ехать на ранчо, — насколько он знал, я собирался забирать Алли.
Я пока сам не понимал, что происходит с Верой. И мне не хотелось, чтобы Вэнс вмешивался.
— Тогда я быстро, — он провел рукой по бороде. — Я хотел поговорить о том, что произошло в «У Вилли».
— Ты знал, что она испытывает ко мне чувства?
— Нет, я бы что-нибудь сказал.
— Что именно?
Он вздохнул.
— Наверное, держаться подальше.
Вот почему он прервал наш танец на своей свадьбе, не так ли? И почему на семейных ужинах Вэнс всегда сажал Веру на свою сторону стола.
— Дело не в тебе, — сказал он. — А в ней. Я бы не хотел, чтобы она сейчас была с кем-то. Она… другая. Она уже не та, что раньше. То, что произошло, изменило её. Она хрупкая.
В Вере не было ничего хрупкого. Пережив те ужасы, которые ей устроил отец, она, может, и изменилась. Но она не была хрупкой. Она не была сломленной.
— Это не так, Вэнс. Она не хрупкая. И, может быть, она сама бы в это поверила, если бы ты перестал обращаться с ней, как с фарфоровой куклой.
Его челюсть сжалась.
— Ты не знаешь всего, через что она прошла.
— Нет, наверное, не знаю, — когда дело касалось Веры, я многое упустил.
Пришло время наверстать упущенное.
Аэродром Куинси находился в пятнадцати милях от ранчо. Последние девять из этих пятнадцати миль Вера сидела так близко к пассажирской двери, словно подумывала о побеге через аварийный выход. Казалось, что ещё минута, и она потянет за ручку, откроет дверь и выкатится на ходу.
— Как дела в школе? — это была моя пятая попытка завязать разговор.
— Хорошо.
Хорошо. Такой же ответ, который она дала, когда я спросил, как у неё дела на работе и как ей живётся в лофте. Когда я сказал, что Алли всё ещё обожает игрушечного дракона-качалку, она ответила: «Хорошо». И когда я пообещал, что ей понравится сегодняшний полёт, она снова сказала: «Хорошо».
Я больше никогда не скажу слово «Хорошо».
— Ты ведь ходишь на три курса, верно?
Вера кивнула и придвинулась еще ближе к двери.
Ради всего святого. Неужели она теперь меня боится? Может, это была плохая идея.
Но мне просто… нужно было провести с ней время. Наедине. Потому что Вера поцеловала меня, и я не мог перестать думать об этом. Я не мог перестать думать о ней. Казалось, будто кто-то надел мне на лицо очки. И этот кто-то дал мне разрешение видеть.
Теперь я хотел узнать о Вере все, что только можно было узнать. Я хотел увидеть ее всю.
— Ясность до горизонта.
Вера оглянулась.
— Что?
Я указал на небо.
— Чтобы быть пилотом, нужно много знать о погоде. Есть разные классификации облаков, например, слоистые, кучевые или перистые. А бывают такие дни, как этот. Ни единого облачка. Безграничная видимость. Только ярко-голубое небо. Ясность до горизонта. Это лучшее время для полёта.