Чёрт, что со мной не так?
Я закрыла лицо руками. Оцепенение сменилось чувством стыда и сожаления.
Он ушёл сразу после нашего спора — если это вообще можно было назвать спором. Энн вернулась с Алли, и он ушёл, чтобы отвезти её домой. Он ушёл, а я даже не извинилась.
Завтра я всё исправлю. Завтра я…
Нет. Не завтра.
Сегодня вечером.
Кажется, он не злится, но что-то висит между нами, не давая покоя.
Мне нужно, чтобы всё стало ясно. Мне нужно знать, что между нами всё хорошо.
Сорвавшись с дивана, я поспешила в спальню. Мышцы ныли от усталости — не только из-за похода, но и от того, что слишком долго сидела на одном месте. Я схватила тёмно-зелёное худи и натянула его поверх футболки и спортивных штанов, в которые переоделась после душа. Не утруждая себя поиском носков, я влезла в кроссовки, схватила ключи с кухонной стойки и вылетела за дверь.
Ночь была чёрной как смоль: облака скрывали и луну, и звёзды. Фары автомобиля превращали падающие капли дождя в мелькающие белые точки, а дворники лихорадочно скользили по стеклу, пытаясь поддерживать видимость, пока я подпрыгивала на ухабах мокрой гравийной дороги к дому Матео.
Когда я приехала, на крыльце горел свет. В детской Алейны было темно, а в главной комнате едва мерцал слабый свет.
Я накинула капюшон, выбежала под дождь и, перепрыгивая через лужи, поднялась на крыльцо.
Как обычно, стучаться не пришлось. Стоило мне ступить на последнюю ступеньку, как дверь открылась, и в проёме появился Матео.
— Привет, — выдохнула я.
Он отступил в сторону, пригласительно махнув рукой.
Я скинула капюшон, но разуваться не стала — я не собиралась задерживаться.
— Прости, — выпалила я. — Знаю, уже поздно. Я просто хотела извиниться. Я так зациклилась на себе, что не подумала, что ты тоже можешь что-то чувствовать.
— Всё нормально, — вздохнул он, пристально глядя на меня. А потом, прежде чем я успела моргнуть, он схватил меня за локоть и притянул к себе.
Я обмякла, уткнувшись в его грудь, и обвила руками его талию.
— Прости, — прошептала я.
— Я стараюсь, Вера. Я так сильно стараюсь сделать всё правильно для нас.
— Для нас?
Он зарылся носом в мои волосы.
— Для нас.
Мое сердце заколотилось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. Серые тучи начали рассеиваться, уступая место голубому небу.
Мы стояли так несколько долгих мгновений, просто чувствуя друг друга. Наконец его руки ослабили хватку, и я отстранилась.
— Ты плакала сегодня.
Я пожала плечами.
— Немного.
— Из-за меня?
— Нет.
Он задумчиво хмыкнул.
— Хочешь рассказать, почему?
— Нет. Хочешь рассказать о ней? О маме Алейны?
Он покачал головой.
— Не сегодня.
— У нас всё в порядке? — мой голос прозвучал слишком тихо, слишком неуверенно.
Он коснулся пряди моих волос, завёл её за ухо, а затем снова выпустил.
— Да, Персик. У нас всё в порядке.
Облегчение растеклось по моим венам. Онемение исчезло, и вместе с ним пропал узел в желудке. Может, этой ночью мне наконец удастся выспаться. А завтра я серьезно подумаю о том, что делать с отцом.
— Спокойной ночи, — я поднялась на носочки и поцеловала его в щеку. Затем накинула капюшон и открыла дверь, выходя в штормовую ночь.
— Подожди, — он поймал меня за руку, прежде чем я успела выйти. — Не уходи. Я серьезно. Я не хочу всё испортить. Частично я понимаю, что правильно будет взять зонт и проводить тебя до машины. Но другая часть меня хочет всё к черту послать, взять тебя на руки, отнести в свою постель и молиться, чтобы я не разрушил нас.
Я не хотела, чтобы он взял зонт. Я не хотела уходить под дождь.
— Ты ничего не испортишь, — тихо ответила я.
— Могу испортить.
Я положила руку ему на грудь, туда, где билось его доброе сердце. Сердце, которое так старалось защитить мое.
— Я не хочу уходить.
Он замер, словно внутри него шла борьба. У входа стоял синий зонт, прислоненный к крючкам для пальто. На мгновение я подумала, что он его возьмет.
Но затем он моргнул, внутренний спор завершился, и его губы с силой накрыли мои.
Да. Я обвила его плечи руками, прижимая его к себе, пока он поднимал меня с пола. Поцелуй не был ни нежным, ни мягким. Как только мои губы раскрылись, его язык ворвался внутрь, чтобы завладеть каждым моим ощущением.
Он лизал, всасывал, поглощал меня полностью. Мир вокруг исчез.
Я обвила его талию ногами, стремясь стать ещё ближе к этому сильному телу.