— Пошли, Персик, — я оторвал её пальцы от кроватки Алли и силой отвёл её от окна. Потом я поднял её на руки, прижимая к груди, и понёс обратно в кровать.
Под одеялом я обвил её своим телом, прижимаясь грудью к её спине. Наши ноги переплелись, и я держал её так крепко, что, когда очередной раскат грома разнесся по дому, она вздрогнула.
— Дыши, — прошептал я в её волосы.
— Я ненавижу это.
Это было мучительно — слышать боль в её голосе. Как она переживала грозы раньше? Одна? В голове возник образ её, свернувшейся в уголке, дрожащей. Даже в моих руках она продолжала дрожать.
— Что я могу сделать? — спросил я.
— Мой отец всегда разговаривал со мной во время гроз. Он выдумывал истории или пел глупые песни. Что угодно, чтобы я не думала о громе и молнии.
Он утешал её во время гроз, хотя причина её страха была кошмаром, созданным им же?
Или, может быть, травма из её прошлого не была связана с грозами, и её страх был порождён каким-то другим ужасным событием? Может, я ошибался. Возможно, эти грозы были ужасными, когда она жила с ним в лесу.
Узнать это можно было, только если Вера откроется. Но этого не случится сегодня, когда она закрыта, как орех в скорлупе.
Есть шанс, что она никогда не поделится деталями своего прошлого.
Но, может, пришло время поделиться своим.
— Как много Лайла или мои родители рассказали тебе о матери Алейны?
На этот раз Вера дернулась, и это не было связано с погодой. Она повернулась в моих объятиях, отстранившись достаточно, чтобы увидеть моё лицо.
— Немного.
— Ты не спрашивала?
Она покачала головой.
— Нет.
— Почему?
— Я хотела услышать это от тебя. Если ты захочешь рассказать.
Она говорила как человек, у которого есть секреты, которыми она не хотела делиться. Секреты, которые с неё пытались выудить. Но которые она сохранит, пока не будет готова раскрыть их по своим условиям.
— Хочешь короткую версию или длинную?
— Длинную.
— Хорошо, будет длинная, — я не давал выбора своим родителям и братьям с сёстрами. Они получили краткую версию. Но я хочу, чтобы Вера услышала всё, от начала до конца. Чтобы она была единственным человеком на свете, кто не получит сокращённую версию, потому что мне трудно об этом говорить.
Вера прижалась ко мне, когда вспышка молнии осветила небо. Но когда прогремел гром, она только напряглась.
— Я жил на Аляске, когда познакомился с матерью Алейны. Я работал в Фэрбенксе, доставляя грузы в удалённые районы штата.
Большинство друзей, которых я завёл, были другими пилотами, работавшими на туристические компании. Они возили людей смотреть медведей или ледники. Высаживали группы на удалённые дачи, чтобы те ловили рыбу целую неделю, а потом возвращались, чтобы забрать их обратно.
Мои друзья возили людей, а я транспортировал грузы. Мои работодатели — пожилая пара, которая владела своей компанией и небольшим флотом уже больше двадцати лет. Они напоминали мне моих родителей. Совершенно влюблённые друг в друга, несмотря на то, что были женаты десятки лет. Трудолюбивые. Честные. Добрые.
Когда я начал искать работу на Аляске, я не знал, чего ожидать. Мне повезло, что они первыми позвонили мне, что мы так хорошо поладили во время первого телефонного разговора. И когда они предложили мне работу пилотом их грузового самолёта, я согласился и переехал в Фэрбенкс.
— Мне понравился этот город, — сказал я Вере. — Он был похож на Куинси. Только немного побольше.
Туризм был двигателем местной экономики, и в целом люди там были дружелюбные и гостеприимные.
— Мы с друзьями ходили в походы летом в свободные дни. Или встречались, чтобы выпить в нашем любимом баре. Там я и познакомился с Мэдисон.
— Так ее звали? — спросила Вера. — Мать Алли?
Я кивнул.
— У неё были светлые волосы и карие глаза. Нос немного вздёрнут. Алли совсем не похожа на неё.
Потому что она моя. Даже если семья Мэдисон не настаивала бы на тесте ДНК, у меня не было бы сомнений. Один взгляд на Алейну — и гены Иденов сразу бросаются в глаза.
Вера прижалась ко мне ещё сильнее, пока гром продолжал греметь, ища утешение, но и предлагая его, слушая меня.
— Наши отношения были непринуждёнными. Мы встречались время от времени. Это продолжалось несколько месяцев. Потом редкие ночи стали уже не такими редкими. Каждые выходные — три-четыре раза в неделю. Потом мы стали видеться каждую ночь. И я просто… влюбился в неё.