Все, что выходило за пределы этого, не оговаривалось.
Мы прошли еще пять кругов, пока Алейна не заснула в его объятиях.
Матео провел большим пальцем по щеке дочери. Может быть, они еще не разобрались друг с другом, но он был так влюблен в свою малышку.
— Я лучше отнесу ее в дом.
— Хорошо. Спокойной ночи, Матео.
— Спокойной ночи, Вера, — он подмигнул, и в тот самый момент я поняла, что такое падать в обморок.
Я подождала, пока он не скрылся в доме Энн и Харрисона, а затем направилась в амбар и поднялась по лестнице.
Добравшись до своего лофта, я выглянула в окно как раз вовремя, чтобы увидеть вдалеке последний сноп искр. В небо поднялся дым, замаскированный под облака.
Я пропустила фейерверк.
Но оно того стоило.
8. ВЕРА
Август
Дядя Вэнс был счастливее, чем я когда-либо видела его.
Он закружил Лайлу по медленному кругу, когда они танцевали вместе как муж и жена. Подол ее кружевного платья без бретелек касался временного пола, который Гриффин и Матео установили в амбаре.
Настоящая любовь. Так называлась улыбка, которой они обменялись.
Он заслужил это счастье и даже больше.
За последний год Вэнс сделал все возможное, чтобы помочь мне. Он занимался всеми организационными вопросами, чтобы вернуть меня из числа предположительно погибших. Он помог мне получить восстановленную карту социального страхования и водительские права. Когда мне понадобился расчетный счет и кредитная карта, он отвел меня в банк. А когда я попросила его уехать из Айдахо в Монтану, он согласился без колебаний. Конечно, в основном из-за Лайлы, но отчасти и ради меня.
Он солгал ради меня.
Он лгал полиции и СМИ. Он придумал историю, благодаря которой я могла нормально жить, а отец — оставаться на свободе.
Это была идея Вэнса — рассказать властям, что я бросила отца. Что это был мой выбор — сбежать. А когда я вырвалась из пут отца, то побежала к самому близкому другу нашей семьи.
Дяде Вэнсу.
Он ненавидел ложь, но сделал это ради меня. За это я буду ему благодарна по гроб жизни.
Почти все остальное, что мы рассказали ФБР и полиции, было правдой. Или версией правды.
Отец забрал меня в ту ночь. В ту ночь, когда они умерли. Он убил мою мать. И четыре года мы жили вдали от мира. Знала ли я, где сейчас отец? Нет.
Мне хотелось, чтобы последняя правда оказалась ложью. Я хотела, чтобы у меня был отец. Чтобы он был здесь и видел Вэнса в его самый счастливый день. Чтобы мы могли танцевать и снова стать семьей.
Иногда мне было больно быть такой счастливой, когда меня окружали Идены. Они приняли меня в свою семью и окружили любовью.
И в то же время чувствовала себя виноватой за это.
Потому что, пока я жила в этой большой, хаотичной, счастливой семье, папа был один.
Да, он настоял на том, чтобы я поехала с дядей Вэнсом. Он не хотел, чтобы я вечно жила в бегах. Но, возможно, это решение было слишком поспешным. Может быть, нам следовало побольше поговорить об этом. Может, мне стоило потерпеть еще несколько лет, пока мы не придумаем план, как встречаться время от времени.
Вместо этого я просто ушла. Ему не с кем было поговорить. Не о ком заботиться. Некому убедиться, что с ним все в порядке.
Я бросила его.
Чувство вины грызло меня, но даже когда оно ползло по моим венам, я не хотела пропустить эту свадьбу.
Она была волшебной.
За последние две недели амбар преобразился. Со стропил и балок свисали красивые гирлянды. Столы и стулья, покрытые белоснежной тканью, заполнили почти все пространство. Танцпол в дальнем конце здания располагался перед сценой, на которой живой оркестр играл медленную песню в стиле кантри.
Идены постарались на славу. Каким-то образом им даже удалось избавиться от запаха животных и сена. Со столбов свисали розы, лилии и драпирующая зелень. Вместе с пышными букетами на каждом столе они наполнили амбар сладким ароматом.
Улыбающиеся гости потягивали шампанское. Смех и разговоры смешивались с музыкой. Группа детей столпилась в центре танцпола, а взрослые кружились вокруг них.
Я наблюдала за происходящим со своего места за столом Иденов. Я сказала дяде Вэнсу, что он может посадить меня куда угодно, но он настоял, чтобы я сидела с семьей. Даже сестры и родители Вэнса не были одарены этим столом. Вместо этого они заняли свой собственный через пару рядов.
— Хочешь потанцевать? — Фостер встал со своего стула напротив моего.
Я ждала, что Талия встанет со своего места рядом с его, но затем он протянул руку в моем направлении.
— Я? — я указала на свою грудь.
Он усмехнулся.
— Да. Что скажешь? Талия говорит, что я безнадежный танцор.
— Это правда, — она улыбнулась мужу. — Хотя прошлой ночью мы танцевали на кухне, и он всего один раз наступил мне на ногу.
— Не слишком убедительно для меня, — поддразнила я и встала.
Фостер хихикнул и наклонился, чтобы поцеловать Талию в лоб. Затем он подождал, пока я обогнула стол, и, протянув локоть, проводил меня к сцене. — Веселишься?
— Да, — я кивнула, осматривая толпу на танцполе.
Вэнс и Лайла все еще танцевали вместе, тихо переговариваясь. Мир за пределами их пузыря не существовал. Матео находился рядом, танцуя с Энн.
Как один из шаферов, он был в смокинге сегодня вечером. Фостер тоже. А я была одета в черное атласное платье и босоножки на высоком каблуке с ремешками, как и остальные подружки невесты Лайлы.
Утром в салоне Куинси мне завили волосы и закололи их в замысловатую прическу. Я не красилась так сильно с последнего школьного бала. Но я чувствовала себя красивой.
Уже давненько у меня не было такого чувства.
Фостер закружил меня в своих объятиях и начал раскачивать. На четвертый счет его нога приземлилась на мои пальцы.
— Черт возьми. Прости.
— Ты же предупреждал меня, — я хихикнула. — Не волнуйся. У меня крепкие ноги.
— Да, а ещё ты храбрая душа, Вера.
Он сказал мне то же самое, когда я предложила его восьмилетней дочери Каденс покрасить мне ногти в прошлые выходные в кафе. Кадди была куколкой, но не самой уверенной в обращении с кисточкой для лака. Чтобы удалить радужные оттенки лака с моих кутикул, пришлось хорошенько отмочить их в ацетоне.
Фостер и Талия были завсегдатаями «Кофе у Иденов». Я видела их почти так же часто, как Энн и Харрисона. Наверное, потому, что Талия и Лайла были близки как близнецы.
Мои сестры тоже были такими. Раньше.
Талия брала отгулы по пятницам, чтобы проводить их с их восьмимесячным сыном Джудом, и приводила его к нам на обед. Иногда Фостер приводил Кадди после школы на свидание отца и дочери. И хотя бы раз в месяц он заходил купить любимое печенье Талии, чтобы отнести ей, пока она на работе.
Все мужчины в семье Иденов обожали своих жен, но в том, как Фостер смотрел на Талию, было что-то особенное. Как будто именно благодаря ей он дышал.
Отец тоже так смотрел на нее.
— Уф, — я застонала, когда нога Фостера снова прошлась по моей. Французский педикюр, который я сделала сегодня утром, не переживет этого танца.
— Черт. Прости, Вера.
— Это...
— Думаю, вам лучше позволить мне вмешаться, — Энн появилась рядом с нами, указывая на свои туфли-лодочки с закрытыми носками.
— Думаю, это хорошая идея, — Фостер извиняюще нахмурился. — Прости.
— Все в порядке. Правда, — но прежде чем я успела покинуть танцпол и вернуться к своему месту, передо мной появилась большая рука. Рука, принадлежащая мужчине, на которого я весь вечер украдкой бросала целомудренные взгляды.
— Можно? — спросил Матео.
— Конечно, — мой голос дрожал, как и мои колени. Этот танец должен был обернуться катастрофой, но я взяла руку Матео, его ладонь была теплой, мозолистой и достаточно большой, чтобы обхватить мою.