**************************************
12/24 октября 1877 года. Крепость Горни-Дубник (Горный Дубняк).
Завидев приближающегося священника диакон Иосиф выбежал навстречу, пытаясь принять тело бесчувственного солдата, которого тот нес на руках.
- Не надо, - сказал священник. – Лишний раз раны потревожишь… Придерживай плот…
-Что там? – спросил диакон.
-Смертоубийство там, - сказал отец Василий, осторожно спускаясь по мокрой земле к переправе. – Пушки с большого редута наших как косой выкашивают – близко не подобраться… Убитых, раненых – сотни… если не больше… Гибнут люди…
Шагнул в холодную, октябрьскую воду, аккуратно опуская тело на бревна плота.
- Плохая рана, - покачал головой диакон, разглядывая раненного. – Эх, жаль Авраам Платонович стар стал, он бы его быстро на ноги поставил. Теперь в Петербурге оперирует, а какой лекарь был…
-Никифор Дмитриевич не хуже, - священник вытер со лба пот, надел очки со сломанной и кое-как перевязанной дужкой. – Ты главное, довези бойца до него. Не мешкай, отец Иосиф…
-Отец Василий, вернулся бы ты в госпиталь, а? – безнадежно взмолился диакон. - Там ведь тоже есть и кого перевязывать, и кого причащать…
-Там священник финляндского полка.
-То-то и оно, что финляндского – там… А ты опять на рожон лезешь… По ранжиру ты где находиться должон? В переднем госпитале. Какой… ангел, тебя под пули несет?! Ведь пуля – дура, сам про то знаешь. Ей все равно: священник – не священник… Я уже извелся тебя уговаривать. Вот подожди: пойду генерала упрашивать, что б разрешил тебя на время боя за ногу к лазарету привязывать…
-Как коня? – слабо улыбнулся отец Василий.
-Сказал бы я как кого… Да сан пощажу…
Были они погодками, и это был их далеко не первый поход. Отец Иосиф сполна оправдывал саму суть своего диаконства: помогал священнику при богослужениях, тащил с ним по бесконечным дорогам тяжелые церковные пожитки, готовил еду, не полагаясь на вечно опаздывающую полковую кухню, штопал и стирал одеяния и уже дважды выхаживал отца Василия после ранений. В общем, в прямом и переносном смысле «заботился о столах», предоставляя священнику возможность не отвлекаться от проповедей и богослужений. Но был категорически против таких вот «вылазок» отца Василия на передний край сражения. Ворчал, ругался, обещал привязывать батюшку к шатру походной церкви и нажаловаться настоятелю собора… В общем, был он хорошим диаконом и хорошим другом.
Отца Василия вообще любили в полку. Из священников Троицкого собора был он самым молодым и потому именно его отправляли с полком в походы. Старым священникам куда тяжелее было переносить все тяготы походной жизни. Высокий, с длинными, чуть вьющимися каштановыми волосами, был он высок и статен – вровень с молодцеватыми богатырями-гвардейцами, но близорук от огромного количества прочитанных при плохом освещении книг. (А где вы в семинаристской келье, затем в крохотной и самой дешевой квартирке, и потом в походных условиях, найдете «хорошее освещение»?). Вид у него был все время слегка отрешенный, словно он все время думал о чем-то важном и далеком. Отец Иосиф как-то спросил: какого рода эта «сосредоточенность» - молитвенная, или так… по характеру. Священник немного подумал и сформулировал необычно: «Ненавижу смерть». И диакон не стал уточнять…