-За мной! Все ра…
Турецкая пуля все же нашла поручика. Он грузно откинулся на спину – вместо лица было кровавое месиво.
Священник положил на него руку, что-то шепча.
-Их слишком много, - виновато сказал Морозов. – Уже не боятся… Чуют: подкрепление скоро… эх, ваш бродь… Что теперь делать, отче?
Священник беззвучно молился.
-Последнего офицера убили, - приглушенно послышалось вдали. - Командиров нет…
-Что делать-то будем, братцы?
-Ждать!
-Чего ждать? Луны? Отступать пора… Командиров нет – отходим!
Священник закончил молитву, достал из сумки напрестольный крест и поднялся во весь рост.
-Вот ваш Командир! – громко сказал он, вздымая распятие с изображением Христа. – И ныне и во веки!
И медленно пошел вперед.
-Куда, отче?! – заорал Морозов и тут же, с колена, уже не таясь, принялся палить куда-то вверх, в едва заметные в вечернем сумраке укрепления.
Священник шел вперед неторопливым, выдержанным шагом, как шел когда-то в Царские врата… Вокруг, словно злые пчелы, жужжали османские пули. Сильный удар сотряс руку – пуля ударила в распятие. Вторая царапнула бок…
Дойдя до земляного вала, он встал на первую ступеньку, вырытую солдатами, и так же неторопливо начал пониматься по склону. Стрельба с обоих сторон стояла оглушительная…
У какого-то турка не выдержали нервы: с визгом он бросился вниз, направив пику в грудь священника… Удар солдатского штыка отбросил ее и тут же приклад ружья с тошнотворным хрустом впечатался в висок врага. Спасший священника солдат пробежал пару шагов вперед и пал, изрешеченный пулями. Турки бросились вниз толпой. Уже свыкшиеся с мыслью о конце боя, ожидавшие подхода помощи из Плевны, они прекрасно видели – кто повел солдат в эту атаку и всеми силами старались добраться до него… Но идущего вперед батюшку уже обегали, обгоняли, устремившиеся за ним солдаты. Отбивали штыки, ятаганы, пики, закрывая своими телами священника, словно полковое знамя, клином входя в турецкие ряды…
… И завязалась рукопашная схватка. Схватка страшная, беспощадная, выигрышем в которой был один приз – жизнь…
…Диакон нашел отца Василия лишь утром. В рассеивающемся тумане священник шел вдоль выложенных в одну шеренгу тел и читал молитву. Голова его была перевязана чем-то белым, в рясе отчетливо различимы дыра от скользивших рядом пуль и ятаганов, на лице – запекшаяся кровь – шрам от пули он будет носить на своем лице до последних дней…
Отец Иосиф остановился, с трудом сглатывая подступивший к горлу ком.
- Главное – жив, - сказал сидевший неподалеку, на вязанке хвороста, солдат. – Я, признаться, уже и не чаял…
- А ты, братец, кто будешь?
- Иван я, Морозов… Я его перевязал. Потом тела переносили, - солдат достал трубку и кисет, неторопливо набил ее табаком, прикурил. – Вишь, какая знатная вещь, - похвастался он, - Англицкая спичка… Трофей… Хорошо турок англичане снабжали… Оружие, припасы… Не помогло…
-Как он? – спросил диакон.
- Я перевязал бок и ногу, - сказал солдат. – Бок – ничего, заживет… А вот ногу врачу показать надо…
-Опять выхаживать, - вздохнул диакон. – Заштопывал-заштопывал, а он все вперед лезет… У всех священники как священники, а у меня… решето какое-то…
- Славный батюшка, - согласился Морозов. – Ты мне вот что скажи… Он ведь, вроде, темный волос имел? Нет?
- Ну… вроде того… А что?
-Как убиенных-то носит закончили, смотрю – а у него седины на пол головы…А вроде не старый еще… Хотя после такого… С крестом против ружей и ятаганов… Оно, конечно…
Он ошибался. Седина покрыла голову священника не тогда, когда он шел по неприятельскому укреплению. Седина высеребрила его виски, когда он шел вдоль бездыханных тел, читая «разрешительную молитву» и называя их по именам… Их было много… очень много тех, кого он когда-то исповедовал и причащал, чьи письма писал матерям и женам, чьи простые и глубокие истории слушал на привалах у костра. Тех, кто стоял за ним на службе перед Распятием… Тех, кто шел за ним в бой... Тех, кто называл его отцом…
… И было ему в тот год 29 лет…
…Захватив Шипкинский перевал и укрепления Горнего Дубняка, русская армия вынудила к сдаче засевшие в Плевне турецкие войска. Перейдя Балканы, разбили остатки гарнизонов, перекрывавшие путь на Константинополь, турки вступили в переговоры о капитуляции, но… Вмешательство вечной ненавистнице России - Англии затянули и сильно откорректировали их в пользу Османской империи. Англия предприняла попытку психологического давления на Россию, введя в Дарданеллы свою эскадру. Русские, в ответ, пообещали захватить Константинополь и эскадра отошла назад. Подписанные предварительные «Сан-Стефанские соглашения» были оспорены Англией и Австрией, требовавших себе немалых выгод от итогов русско-турецкой войны), и был подписан новый, «Берлинский трактат. Россия возвратила себе Бессарабию и получила Карскую область, населенную православными армянами и грузинами.