— Да нет, надыбали, наверное, добрый слив на ваучеры, вот и погнали, — попытался объяснить их исчезновение Скрипка. — Первый раз что ли, они пашут только на себя.
— Ты не собираешься домой? — подходя ко мне, спросил Аркаша.
— Нет, а что?
— Что–то мне не нравится вся эта возня. Как бы не пришлось накидывать на шею очередной хомут.
— Какой хомут? Не пойму, о чем ты говоришь, — воззрился я на него.
— Кто его знает, — неопределенно хмыкнул Аркаша. — В прошлый раз, когда ты бухал в отпуске, приходили одни. Накачанные, с повадками крутых.
— Да брось ты, кому мы нужны — нищета. У крутых полно работы с «товариществами с ограниченной ответственностью», с казино, фирмами и прочими доходными местами.
— Так ты не поедешь?
— Нет, я еще ничего не заработал.
— Я тоже. Постоять, что ли, — Аркаша рассеянно пнул носком ботинка пустую пачку из–под сигарет. — Ладно, поработаю. Тогда тоже все обошлось. Постояли, посмотрели и свалили.
— Вот именно, — хмыкнул я. — Что с нас брать, копейки?
Но я зря не придал значения Аркашиному предчувствию. Буквально через полчаса подкатили две сверкающие иномарки. Выпустив из открытых дверей нескольких накачанных парней с короткой стрижкой ежиком и бычьими шеями, лайбы бесшумно растворились за поворотом трамвайных путей. От группы отделился коренастый крепыш в великолепном спортивном костюме, знаком приказал ваучеристам оставаться на местах. Я видел, как Вадик судорожно пытался спрятать сорванную с груди табличку, как Данко обеспокоенно завертел головой в поисках своих соплеменников.
— Добрый день, ребятки, — ровным голосом поздоровался крепыш. — Кто у вас здесь старший?
— Старших нет, — после недолгого замешательства ответил Арутюн. — Каждый сам за себя.
— Вот как! Отлично, — улыбнулся крепыш. — Тогда я назначаю тебя старшим. Иди сюда.
Оба отошли в сторонку. Мы как по команде сняли таблички и сгруппировались. Нас оказалось человек восемь. Как ни странно, семейный подряд тоже бесследно исчез. Скорее всего, своих предупредила Лана. Но кто осведомил цыганей, было непонятно, потому что Данко оказался с нами. В этот момент с центра базара примчался взволнованный Виталик. Растерянно оглядываясь вокруг, он протиснулся в середину нашей группы:
— Братва, кажется, рэкет. Нас обложили со всех сторон, — сходу зачастил он. — Подходят амбалы и предупреждают, что если не будем платить, то работать нам не дадут. Если кто замялся, срывают таблички и гонят вон. Беню избили, свалили на землю и ногами. Прямо на месте. Никто не заступился. Даже менты куда–то угнали. К вам не подходили?
— Пришли, — угрюмо откликнулся Аркаша, недобро покосившись на меня. — Уже идет разборка.
— Так слиняйте пока не поздно. Добром это не кончится.
— Куда? — подал голос Хохол. — Завтра — послезавтра все равно придешь сюда. Если прицепились, житья не дадут.
— А по сколько платить? — осторожно спросил Данко у Виталика.
— Я так и не понял. Кажется, пятерку в день с носа, или тридцать тонн в месяц. Но надо еще уточнить, потому что я сдернул сразу после начала базара — вокзала.
— Я слышал, что менты за нашу защиту предлагали дешевле, — судорожно сглотнул слюну один из перетрусивших братьев — студентов.
— За защиту от них самих? — подковырнул Хохол.
— От рэкета. И от кидал.
— От кидал никакой мент не защитит. Они сделали свое дело и растворились, — оборвал пацана Данко. — Сам ушами не хлопай. А с рэкетом разве что договорятся. Кстати, я этих ребят не припомню.
Мы дружно посмотрели на цыгана. Каждый из нас помнил, что Данко знает в Ростове всех, начиная от простого мошенника и кончая ворами в законе. Значит, его сомнения имели под собой почву. Но выводы утешения не принесли. В это время Арутюн отошел от крепыша, направился к нам. Длинное его лицо приняло деловое выражение: