встрѣтится ему, все ломитъ и валитъ;
Высоки зданiя, дремучiй лѣсъ объемлетъ,
Шумитъ, и въ ярости онъ треску ихъ не внемлетъ.
На разрушенiе Россiи устремленъ,
330 Свирѣпый Исканаръ разитъ, беретъ во плѣнъ.
Россiйской кровiю Сеитъ вездѣ алкаетъ,
Младенцовъ убивать Ордынцовъ подстрекаетъ;
Велитъ потоки слезъ и вопль пренебрегать,
Россiянъ не щадить, ихъ грады пожигать.
335 Сей старецъ, въ бѣшенствѣ и во свирѣпствѣ яромъ,
Защитникомъ своимъ ругался Исканаромъ;
Подъ видомъ, будто бы закону онъ радѣлъ,
И мыслями его и войскомъ овладѣлъ;
И злобѣ ни на часъ не зная утоленья,
340 Кровавыя давалъ Ордынцамъ наставленья.
Такъ гордость завсегда является страшна,
Подъ видомъ святости гдѣ кроется она;
Какъ руки, крестъ нося, она окровавила,
Сiе нещастная Америка явила.
345 Сеитъ сугубою прельщаетея алчбой:
Любовь злодѣю льститъ и кроволитный бой;
Несытый Крымскаго владѣтеля услугой,
Плѣнился Ремою Сеитъ, его супругой,
И къ цѣли гнусныя желанья довести,
350 Принудилъ съ воинствомъ Царя на брань ийти.
Но нѣжная сiя въ любви Махометанка,
Природой сущая была Иллирiянка;
Когда оружiя разтратятся у нихъ,
Кидали во враговъ они дѣтей своихъ,
355 И варварки сiи ихъ члены разрывали;
Противниковъ своимъ рожденьемъ убивали.
Отъ крови таковой и Рема родилась;
Она любви во плѣнъ, не силѣ отдалась,
И ставъ прельщенная прекраснымъ Исканаромъ,
360 Любила завсегда супруга съ нѣжнымъ жаромъ;
Но видя, что его изъ стѣнъ влечетъ война,
Слезами удержать пришла Царя она.
Сему противилась въ Сеитѣ страсть возженна;
Онъ рекъ, что безъ него не будетъ брань рѣшенна;
365 Что въ будущихъ дѣлахъ ему дающiй свѣтъ,
Открылъ ему сiе пророкъ ихъ Махометъ,
И будетъ имъ однимъ попранна вся Россiя.
Скрывали злую мысль и страсть слова такiя.
Тогда вообразивъ воительный свой полъ,
370 Оставя роскоши, спокойство и престолъ,
Не могши въ жизни быть одна благополучна,
Съ супругомъ Рема быть желаетъ неразлучна:
Отправилась на брань, и страхи купно съ нимъ.
Утѣхи потерялъ Сеитовъ умыслъ симъ;
375 Однако наущенъ коварствами своими,
И старецъ сей пошелъ для Ремы въ поле съ ними.
Тогда алкающихъ вступить съ Россiей въ бой,
Срациновъ пригласилъ военной Крымъ трубой,
Которыя уснувъ во тмѣ Махометанства,
380 Врагами вѣчными остались Христiянства.
Но сихъ сподвижниковъ сраженье и война,
Была съ суровостью грабителей равна;
Не брань ласкала имъ, ни мужество, ни слава:
Корысть ихъ цѣль была, а смерть людей забава,
385 Склоняетъ подъ свои знамена Исканаръ,
Нагайскихъ, жаждущихъ сраженiевъ, Татаръ.
Сiи отъ береговъ Уфимскихъ удалились,
И странствуя въ степяхъ, близь Крыма поселились;
Не знаютъ класами сiи покрытыхъ нивъ,
390 Ни сладкаго плода, ни масличныхъ оливъ.
Не изнуряя силъ надъ пашнею трудами,
Обилуютъ млекомъ и многими стадами;
Въ походахъ воинство безбѣдствуетъ сiе:
Кони ихъ пища имъ, а кровь ихъ питiе;
395 Гдѣ отдыхъ есть для нихъ, тамъ зрится и трапеза;
Броня ихъ сплетена изъ мягкаго желѣза;
Закрыты ею вкругъ въ сраженiи они,
Желѣзны кажутся подъ ними и кони;
Набѣги быстры ихъ въ сосѣдственны предѣлы;
400 Оружiе у нихъ кинжалъ, копье и стрѣлы,
Впуская варвары въ желѣзо смертный ядъ;
Лишаютъ жизни вдругъ, кого мечемъ разятъ;
И стрѣлы въ высоту отъ ихъ луковъ пущенны,
Проходятъ сквозь тѣла изъ облакъ возвращенны.
405 Но долго ратники сражаться не могли,
И малый зря уронъ, отъ брани прочь текли.
Сiи воители, искавъ блаженства, нынѣ
Въ подданство принесли сердца ЕКАТЕРИНѢ.
Защитникамъ своимъ отважнымъ Крымцамъ въ дань,
410 Оружья огненны устроила Казань,
И злобу въ ихъ сердца противъ Москвы вливала.
Сей хитростью Казань унывша уповала,
Россiйской храбрости паренiе пресѣчь,
И брань, кроваву брань къ другой странѣ отвлечь.
415 Но тщетно мыслiю твоей надежда водитъ;
Подъемлетъ Богъ перунъ, Казань! твой рокъ приходитъ.
На силы опершись Ордынскiя она,
Спокойства зрѣлася и радости полна;
Уже союзниковъ въ Одоевскѣ встрѣчала,
420 И заключенну смерть въ пищаляхъ имъ вручала.
Такiя воинства Ханъ Крымскiй къ Россамъ влекъ,
Какъ бурный вихрь шумя, подъ Тулу онъ притекъ;
Часть войска разославъ о ихъ на промыслъ пищѣ,
Устроилъ на брегахъ Упинскихъ становище;
425 И дать начальникамъ и ратникамъ пиры,
Онъ златомъ тканыя разставилъ вкругъ шатры;
Пограбленною онъ корыстью веселится,
И кровью Россiянъ съ чиновными дѣлится.
Но Рема не могла слокойна быть одна;
430 Присутствуетъ въ пирахъ задумчива, блѣдна;
Съ супругомъ вмѣстѣ бывъ, не чувствуетъ покою,
Дары его беретъ дрожащею рукою:
Убранства къ ней или невольницъ привлекутъ,
Слезъ токи у нее, какъ градъ изъ глазъ текутъ;
435 Отъ злата зрѣнiе и пищи отвращала;
Слезами будущу погибель предвѣщала.
На прелести ея взирающiй Сеитъ,
Москва отъ насъ близка! вздыхая говоритъ;
Мы скоро съ пламенемъ войдемъ въ сiю столицу,
440 Увидишь падшу ихъ къ твоимъ ногамъ Царицу;
Возложишь на себя Россiйскiй ты вѣнецъ:
Пришелъ державѣ сей, уже пришелъ конецъ!
Смотрящiй въ ночь сiю на круги я небесны,
Постигнулъ таинства для смертныхъ неизвѣстны:
445 Я видѣлъ въ воздухѣ всей нашей рати строй,
И вдругъ Россiяне дерзнули съ нами въ бой;
Среди военнаго движенiя и жара,
Позналъ я храбраго предъ войскомъ Исканара;
Какъ молнiею онъ, Россiянъ поражалъ,
450 Всѣ силы сокрушилъ, Московскiй Царь бѣжалъ;
Конечно сбудется видѣнье мною зримо;
Но стань предъ войсками, о Царь! необходимо….
Внимали всѣ тому, что старецъ сей вѣщалъ,
Оцъ Хана паче всѣхъ сей баснью восхищалъ.
455 Согласенъ съ старцемъ онъ, но Рема не согласна;
Отважность для нея супружняя опасна;
Ей кажется, что онъ обратно не придетъ,
Не выпущу его, рыдая вопiетъ;
Владѣтеля хранить всѣхъ воевъ должно болѣ;
460 Коль онъ пойдетъ, и я пойду въ кроваво поле!
Когда главѣ его коснется вражiй мечь,
То кровь моя должна съ супружней кровью течь!
У стремени его я буду неотступно;
Побѣды лавръ приму, иль смерть приму съ нимъ купно.
465 Всѣ средства хитрости Сеитъ употребилъ,
И Рему быти съ нимъ во станѣ убѣдилъ.
Но Курбскiй въ шествiи минуты изчитаетъ,
И съ войскомъ пламеннымъ лѣсъ, горы прелетаетъ;
Одолѣваетъ гладъ, одолѣваетъ сонъ.
470 Приближился уже къ предѣламъ Тульскимъ онъ,
И возвратилъ сему трепещущему граду,
Спокойство, тишину, надежду и отраду.
Тамъ видя жители съ высокихъ Крымцовъ стѣнъ,
Мечтали грозну смерть, свою напасть и плѣнъ,
475 И помня страшныя Ордынскiя набѣги,
Слезами горькими омыли тучны бреги;
Но Курбскаго въ нощи почувствуя приходъ,
Въ немъ видитъ Ангела защитника народъ.
Дрожащая луна на небеса восходитъ,
480 Блистательныхъ Плеядъ и Скорпiю выводитъ;
Желая воинству отдохновенье дать,
Подъ Тулой К