Рвалася я изъ рукъ, произносила стонъ,
Но далѣ что вѣщать?… Поруганъ и законъ!
Скитаюся въ лѣсахъ, я странствую въ пустынѣ,
То завтра льщусь найти, чего не вижу нынѣ;
225 По камнямъ бѣгаю при солнцѣ, при лунѣ,
Нигдѣ не встрѣтится супругъ любезный мнѣ.
О небо! о земля! хоть тѣнь его явите;
Но что вы медлите? Грудь вскройте, сердце рвите!
При семъ во всѣ страны кидаяся она,
230 Поверглась на копье, разсудка лишена,
И воина въ рукахъ копье сiе держаща,
Омыла кровiю лицемъ къ лицу лежаща.
Въ сiи печальныя и страшныя часы,
Подъемлются у всѣхъ отъ ужаса власы;
235 Царь въ сердцѣ горести носящiй остро жало,
Ко старцу обратясь, вѣщалъ: Еще ли мало!
Еще ли мало намъ причинъ спѣшить на брань?
И тартару сiя была страшна бы дань;
Простительно ли намъ, судьбину видя люту,
240 Отсрочивать войну хотя одну минуту?
Орды свирѣпыя мгновенно притекутъ,
Народъ, и съ нимъ тебя въ неволю повлекутъ;
Иное быть Царемъ, иное жить въ пустынѣ;
Не дѣлай намъ препятствъ, и не кажись отнынѣ.
245 Но старецъ Царскою грозой не укрощенъ,
Отвѣтствовалъ Царю, бывъ свыше просвѣщенъ:
Живуща храбрость въ васъ, хоть день, хоть годъ продлится,
Отъ пламенныхъ сердецъ, о Царь! не удалится;
Но ежели врагамъ отмщая и грозя,
250 Тебѣ противъ судьбы не воевать не льзя,
Гряди въ опасный путь! Желанье ты исполнишь,
Однако нѣкогда о старцѣ ты напомнишь;
Обременяй себя и воинство трудомъ:
Ты все бы побѣдилъ, но съ меньшимъ бы вредомъ;
255 Успѣлъ бы самъ себя во брани ты прославить;
Но бѣдствъ хочу твоихъ едину часть убавить.
Нещастну меньше быть принужу я тебя:
Возьми сей щитъ, носи на рамѣ у себя,
И знай, когда его поверхность потемнѣетъ,
260 Что тяжкiй грѣхъ въ тебѣ по сердцу плевы сѣетъ;
И что премудрости сiянье потуша,
Унизилась твоя великая душа.
Сей щитъ изображалъ смѣшенныя стихiи,
Которы надъ главой носились у Россiи;
265 Но страшну оныхъ брань Владимиръ укротилъ,
Когда страны свои крещеньемъ просвѣтилъ;
Очистивъ мракъ души черезъ священну воду,
Какъ солнце, свѣтъ излилъ подвластному народу;
Благочестивою онъ вѣрой окруженъ,
270 Ни плачу не внималъ, ни воплю милыхъ женъ;
Молитвы жречески и лесть пренебрегаетъ;
Во Днепръ гремящаго перуна низвергаетъ;
Кумира страшнаго прiявшая волна,
Нахмурясь у бреговъ являлася черна;
275 На брегѣ, благодать гдѣ тартаръ побѣдила,
Видна съ Денницей брань небесна Михаила;
Ни Позвидъ, вихрей царь; ни грозный Чернобогъ,
Владимира смягчить ни укротить не могъ;
Ни сынъ роскошныя и сладострастной Лады,
280 Сооружающiй житейскiя прохлады,
Котораго во тмѣ Владимиръ обожалъ,
Полель отъ молнiевъ его не избѣжалъ;
Усладъ, питающiй обманчивыя страсти,
Всѣ боги зрѣлися разрушены на части.
285 Тамъ спяща зрѣлась смерть, братъ смерти грѣхъ, уснулъ;
Отверзтыя уста стенящiй адъ сомкнулъ.
Когда всей мыслью Царь въ картины углубился,
Въ то время старецъ, щитъ вручивый, удалился.
Скорбя, что имяни его не вопросилъ,
290 О старче! въ духѣ Царь геройскомъ возгласилъ:
Колико ты ни правъ въ пророчествѣ гремящемъ,
Коснѣти не могу мнѣ въ дѣлѣ предлежащемъ;
Одно исполню то, что щитъ беру съ собой;
Велите знакъ подать къ движенiю трубой!
295 Вельможи сходну мысль съ начальникомъ имѣли,
И ратные полки какъ буря возшумѣли,
Покрылъ сгущенный прахъ сiянiе небесъ!
Царь шествовалъ къ лугамъ, гдѣ есть Саканскiй лѣсъ;
Въ предѣлахъ, скипетру Россiйскому подвластныхъ,
300 Вездѣ встрѣчается и стонъ, и плачь нещастныхъ;
Стрѣлами ужаса гонимы изъ домовъ,
Сокрылись жители во глубину лѣсовъ;
Надежнѣе для нихъ среди звѣрей жилище:
О чадахъ не радятъ, о паствѣ ни о пищѣ;
305 Волы забывъ яремъ, безъ пастыря ревутъ,
И странствуя въ лугахъ, траву поблеклу рвутъ;
Стада, призрѣнiя и прежнихъ нѣгъ лишенны;
Тамъ селы видимы въ пустыни превращенны;
Повсюду бѣдности и смертной грусти видъ,
310 Слѣды мучительства, насилiя, обидъ.
Примѣтивъ Царскiй взоръ, печалью омраченный,
Адашевъ, другъ его, взаимно огорченный,
Не покидающiй сей мужъ нигдѣ Царя,
Вѣщалъ ему, насквозь Монарше сердце зря:
315 Почтенна скорбь твоя! О дѣтяхъ ты жалѣешь;
Но щастливъ ты, что имъ отцемъ ты быть успѣешь;
Смотри, о Государь! на подданныхъ твоихъ:
Ты, можетъ быть, считалъ въ довольствѣ полномъ ихъ;
Льстецы, которые престолъ твой окружали,
320 Ихъ въ райскомъ житiи тебѣ изображали.
Когда бы ты, чужимъ повѣривъ словесамъ,
На скорби не взглянулъ, на ихъ печали самъ,
Ты, ставъ бы уловленъ сѣтьми совѣтовъ вредныхъ,
Льстецовъ бы наградилъ, а сихъ бы презрилъ бѣдныхъ;
325 А естьлибъ вопли ихъ къ престолу и дошли,
Самихъ бы ихъ виной толикихъ бѣдъ почли,
Сокрылибъ слезы ихъ, гоненiя, обиды,
Несправедливые и вымышленны виды.
Бываетъ часто Царь лукавствомъ уловленъ;
330 Съ народомъ онъ стѣной великой раздѣленъ,
И естьли взоръ когда на подданныхъ возводитъ,
Онъ радость на челахъ написанну находитъ;
Но тщательнаго имъ въ себѣ явить отца,
Ты долженъ разбирать не лица, но сердца;
335 Вниманья каждый вздохъ на тронѣ удостоить;
Тогда познаешь, какъ народно благо строить;
Нещастны жители примѣры подаютъ;
Ты видишь, тщетноль здѣсь на небо вопiютъ?
Когда бы, Государь, вельможамъ ты повѣрилъ,
340 И самъ бы скорби ихъ пучины не измѣрилъ:
Чрезъ годъ бы здѣшнiй край на вѣки запустѣлъ;
И поздно ихъ спасать, хотя бы ты хотѣлъ;
Стоналибъ камни здѣсь, земля бы трепетала,
А лесть бы и тогда хвалы тебѣ сплетала!
345 Когда бы въ праздности ты былъ сихъ бѣдъ творцемъ,
Тебя бы нарекли ласкатели отцемъ.
Теперь преубѣжденъ печали ихъ виною,
Блаженство хочешь имъ доставити войною;
Гряди, и доставляй! То правда, что война
350 Для мудраго Царя быть цѣлью не должна;
Но естьли общее спокойство кто отъемлетъ,
Тогда отечество и мощь его не дремлетъ;
Стремится молнiи и громы отвращать:
Спасенья общаго не можно запрещать.
355 Ты правъ во подвигахъ, но ты имеешь средство,
Безъ брани отвратить отъ странъ полночныхъ бѣдство;
Яви Божественной величество души,
Отправь посла въ Казань, къ твоимъ врагамъ пиши:
Когда свирѣпость ихъ и наглость усмирится,
360 Мятежъ отринется, гордыня покорится;
Когда грабежъ назадъ и плѣнныхъ отдадутъ,
Твои на дерзкiй градъ перуны не падутъ;
Великодушiемъ ты больше славенъ будешь,
И старцевыхъ угрозъ межъ тѣмъ, о Царь! избудешь.
365 Не страшны мнѣ они, вѣщаетъ Iоаннъ,
Мнѣ мечь людей моихъ для защищенья данъ;
Ко сохраненiю гонимыхъ и стенящихъ,
Противъ перуновъ грудь поставлю я гремящихъ;
Я былъ бы слабый Царь, когда бы, внемля стонъ,
370 Народъ мой позабывъ, одинъ любилъ бы тронъ!
Однако твоему совѣту внемля благу,
Пошлю въ Казань пословъ, лишь придемъ на Свiягу;
Но, другъ мой, можло ли когда повѣрить намъ,
Злодѣйствомъ дышущимъ и бунтами странамъ?
375 Колико кратъ они покорствомъ миръ купили,
И клятву данную Россiи преступили?
Зат