убавилъ;
50 Тогда въ мечтанiи ей Ангела представилъ,
Который ризою небесною блисталъ;
Держащъ лилейну вѣтвь, Царицѣ онъ предсталъ,
И съ кротостiю рекъ: О чемъ, о чемъ стонаешь?
Взгляни, нещастная! и ты меня узнаешь;
55 Я руку у тебя въ то время удержалъ,
Когда взносила ты на грудь свою кинжалъ;
Я посланъ былъ къ гробамъ всесильною судьбою,
Когда супругъ въ нощи бесѣдовалъ съ тобою;
Что сердце ты должна отъ страсти отвращать,
60 Я тѣни страждущей велѣлъ сiе вѣщать;
Но ты любовiю твой разумъ ослѣпила,
Совѣты данные и клятву преступила,
И бѣдства на тебя рѣкою потекли;
Въ пучину бурную отъ брега отвлекли.
65 Однако не крушись, печальная Сумбека:
Богъ смерти грѣшнаго не хощетъ человѣка;
Послѣдуй здраваго сiянiю ума.
Сей городъ мрачная покроетъ вскорѣ тма,
Взгляни ты на Казань! На градъ она взглянула,
70 И зря его въ крови, смутилась, воздохнула;
Узрѣла падшую огромность градскихъ стѣнъ,
Рыдающихъ дѣвицъ, влекомыхъ юношъ въ плѣнъ;
Зритъ старцевъ плачущихъ, во грудь себя разящихъ,
Оковы тяжкiя Казанцовъ зритъ носящихъ….
75 Се рокъ твоей страны! небесный Ангелъ рекъ,
Настанетъ по златомъ Ордамъ желѣзный вѣкъ,
Тебя въ Свiяжскѣ ждетъ прiятная судьбина,
Гряди, и не забудь Гирея взять и сына,
Гряди!… И возсiявъ какъ свѣтлая заря,
80 На небо возлетѣлъ то слово говоря.
Видѣнье скрылося, Сумбека пробудилась,
Мечтой подкрѣплена, въ надеждѣ утвердилась,
Невѣста будто бы ликующа въ вѣнцѣ,
Имѣла радости сiянiе въ лицѣ;
85 Величественный видъ изгнанница имѣла,
И къ шествiю ладьи готовить повелѣла.
О коль поспѣшно былъ исполненъ сей приказъ!
Но какъ смутилась ты, Сумбека, въ оный часъ?
Какою горестью душа твоя разилась,
90 Когда судьба твоя тебѣ изобразилась?
Когда взглянула ты ко брегу шумныхъ водъ,
Гдѣ вкругъ твоихъ судовъ стѣсняется народъ?
Повинна слѣдовать Небесъ опредѣленью,
Сумбека власть дала надъ сердцемъ умиленью;
95 Взглянула на престолъ, на домъ, на вертоградъ,
И смутнымъ облакомъ ея покрылся взглядъ;
Всѣ кажется мѣста уже осиротѣли,
Но прежни прелести отъ нихъ не отлетѣли.
Тогда, отъ видовъ сихъ не отъимая глазъ,
100 Рекла: И такъ должна я въ вѣкъ оставить васъ!
И вѣчно васъ мои уже не узрятъ взоры?
Любезный градъ! прости, простите стѣны, горы!…
Объемлетъ во слезахъ всѣ вѣщи, всѣ мѣста;
Примкнула ко стѣнамъ дрожащiя уста;
105 Прости, Казань, прости! Сумбека возопила,
И томнымъ шествiемъ въ другой чертогъ вступила.
Лишь только довлеклась она златыхъ дверей,
Изъ мѣди изваянъ гдѣ видѣнъ Сафгирей;
Взоръ кинувъ на него она затрепетала,
110 Простерла длани вверхъ и на колѣни стала;
Порфиру свергнула; пеняющей на рокъ,
Въ очахъ супруговыхъ ей зрится слезный токъ;
Терзая грудь рекла: Супругъ великодушный!
О мнѣ нещастнѣйшей ты плачешь и бездушный!
115 Ты чувствуешь, что я въ позорный плѣнъ иду;
Ты видишь токи слезъ, мою тоску, бѣду;
Въ послѣднiй разъ, мой Царь! стопы твои объемлю,
Въ послѣднiй, гдѣ ты скрытъ, сiю цѣлую землю;
Не буду въ ней лежать съ тобою, мой супругъ!…
120 Лобзая истуканъ, затрепетала вдругъ,
Какъ будто ночь ее крилами окружала,
Въ объятiяхъ она бездушный ликъ держала.
Вѣщаютъ, будто бы внимая плачу онъ,
Илъ мѣдь звѣнящая произносила стонъ.
125 Но свѣтомъ нѣкакимъ незапно озаренна,
Отторглась отъ Царя Сумбека ободренна,
Вѣнецъ и тронъ! рекла, уже вы не мои!
Бѣги, любезный сынъ! въ объятiя сiи;
Отъ многихъ мнѣ богатствъ, мнѣ ты единъ остался,
130 Почто, нещастный сынъ, надеждой ты питался,
Что будешь нѣкогда престоломъ обладать?
Невольница твоя, а не Царица мать,
О Князи сей страны и знамениты мужи!
Простите, стали мнѣ въ отечествѣ вы чужи;
135 Вы мнѣ враги теперь! Россiяне друзья;
Гирея одного прошу въ награду я:
Въ моемъ злощастiи мнѣ онъ остался вѣренъ,
Онъ мало чтилъ меня но былъ нелицемѣренъ!
Ахъ! естьли есть еще чувствительны сердца,
140 Послѣдуйте за мной, хотя я безъ вѣнца.
Какъ дщери, видя мать отъ свѣта отходящу,
Уже безчувственну въ одрѣ ея лежащу,
Рабыни возрыдавъ, произносили стонъ,
Возкрикнувъ: Чуждъ и намъ Казанскiй нынѣ тронъ!
145 Послѣдуемъ тебѣ въ неволю и въ темницу;
Въ тебѣ мы признаемъ въ изгнанiи Царицу.
Сумбека снявъ вѣнецъ съ потупленной главы,
И зря на истуканъ, рекла: Мой Царь! увы!
Не долго будешь ты въ семъ ликѣ почитаться,
150 Спокоенъ и въ мѣди не можешь ты остаться;
Ты узришь городъ весь горящiй вкругъ себя;
На части разбiютъ безгласнаго тебя;
И тѣнь твоя кругомъ летая въ сокрушеньѣ,
Попраннымъ Царское увидитъ украшенье;
155 Попраннымъ узришь ты сей домъ и сей вѣнецъ,
И кровь текущую рѣками наконецъ;
Гробницы праотцевъ граждане позабудутъ,
Мои гонители меня нещастнѣй будутъ!
Опустошится градъ! Сумбека вопiетъ;
160 Терзающа власы, руками грудь бiетъ.
Когда рыдающа изъ храминъ выступала,
Въ объятiя она къ невольницамъ упала;
Какъ Пифiя она казалася тогда,
Трепещетъ, и грядетъ съ младенцемъ на суда.
165 Коль басня истины не помрачаетъ вида,
Такъ шествуетъ въ моряхъ торжественно Фетида;
Съ весельемъ влажныя простря хребты свои,
Играютъ вкругъ нее прозрачныя струи;
Готовятъ сребряны стези своей Царицѣ,
170 Сѣдящей съ скипетромъ въ жемчужной колесницѣ;
Тритоны трубятъ вкругъ въ извитые рога,
Ихъ гласы звучные прiемлютъ берега;
И погруженныя во рвахъ сѣдыя пѣны,
Поютъ съ цѣвницами прекрасныя Сирены;
175 Тамъ старый видится въ срединѣ Нимфъ Нерей,
Вождями правящiй богининыхъ коней;
Главы ея покровъ Зефиры развѣваютъ,
И въ воздухъ ароматъ крилами изливаютъ.
Такое зрѣлище на Волгѣ въ мысляхъ зрю,
180 Сумбеку вобразивъ плывущую къ Царю.
Со стономъ пѣнiе повсюду раздавалось;
Гордилася рѣка и солнце любовалось;
Златыми тканями покрытыя суда;
Изображала тамъ во глубинѣ вода;
185 Рабыни пѣснями Сумбеку утѣшаютъ,
Но горести ея души не уменьшаютъ.
Тогда увидѣла она сквозь токи слезъ,
Увидѣла вдали почтенный оный лѣсъ,
Гдѣ сердце нѣкогда Алеево пронзила;
190 Его любовь, свою невѣрность вобразила;
Въ смятенiе пришли душа ея и кровь;
И зритъ по воздуху летающу Любовь,
Котора пламенникъ пылающiй имѣя,
Пеняетъ и грозитъ Сумбекѣ за Алея,
195 Кипридинъ сынъ во грудь ей искру уронилъ,
И страсть къ Алею въ ней мгновенно вспламенилъ.
Сумбека чувствуетъ смущенiй нѣжныхъ свойство;
Не вожделѣнное и сладкое спокойство,
Но тѣнь одну утѣхъ, спокойства нѣкiй родъ,
200 Тронувшiй какъ зефиръ крыломъ поверхность водъ.
Сумбеку стыдъ смутилъ, разсудокъ подкрѣпляетъ,
Надежда веселитъ и горесть утоляетъ.
Межъ тѣмъ Россiйскiй Царь, осматривая градъ,
Услышавъ пѣнiе, простеръ по Волгѣ взглядъ;
205 Не постигаетъ онъ, чей глась несутъ зефиры,
Который слышится прiятнѣй нѣжной лиры,
Н Царскiе Послы, ходившiе въ Казань,
Принесшiе къ Царю вѣтвь масличну, не брань,